Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – майордом

– Сэр Ричард, город странноват…

– Чем?

– Вон там, – произнес он озабоченно и показал на западную часть, – тоже лестница. Просто королевская! Но никуда не ведет.

Разведчики завороженно смотрели на чудо-город, в самом деле похожий на торт с пышными башенками из белого и розового крема.

– И вот еще, – сказал один тихо.

Остальные выглядели такими же подавленными и потрясенными. Я окинул Геннегау как можно более пренебрежительным взглядом.

– Богатый город… Да, не бедный, заметно. Это же хорошо! Главное, не побить ремесленников. И управленцев.

Сэр Норберт взглянул на меня остро.

– Сэр Ричард… Прежде чем штурмовать Геннегау, нужно еще победить варваров. А их здесь впятеро больше, чем нас. Думаю, подойдут еще. Варваров всегда, как песка в пустыне.

Разведчик поинтересовался с надеждой:

– А город не придет нам на помощь? Как бывало раньше?

– Мед кончился, – ответил сэр Норберт хмуро. – Теперь и варвары о нас все знают, и король не горит принять помощь от сэра Ричарда. Даже обмануть горожан не удастся. Если и откроют для нас ворота, но лишь для малой группы военачальников, обыскав еще на мосту и отобрав оружие.

Земля уже не стонала, а только сдержанно покряхтывала под войском варваров, точнее, под войсками. Они держатся, как заметно даже отсюда, отдельными ордами или племенами. Перед каждым свое знамя, его окружают лучшие богатыри. В передних рядах самых сильные и отчаянные, а дальше конное месиво, и в каждом таком войске народу больше, чем нас всех, вместе взятых.

В лагере варваров царит веселье, доносятся резкие звуки труб, пронзительно верещат рожки, глухо и тревожно бьют барабаны. В разных местах я видел группы пляшущих, где-то даже дерутся то ли всерьез, то ли в шутку.

– Для них война – веселье, – проговорил барон Альбрехт с непонятным выражением. – До чего же у них, наверное, тоскливая жизнь…

– Или однообразная, – уточнил Норберт. – Зато вот так мчаться на горячем коне и жечь, насиловать, убивать, наслаждаться своим могуществом – разве не счастье?

– Думаю, – сказал Альбрехт, – они впервые подошли к стенам столицы. Уже этого достаточно для веселья. А возьмут или не возьмут – дело десятое. По крайней мере, выкуп будет. Торг, как понимаю, уже идет.

– Спорят только о сумме, – согласился Норберт. – Нет, этого я все-таки не понимаю! Всего навидался, но такого…

Альбрехт спросил с удивлением:

– Чего именно вам непонятно?

Норберт сказал с презрительным смешком:

– Тысячи хорошо вооруженных трусов спрятались за стенами и даже боятся приподнять головы! А эти совсем обнаглели… Прямо на городскую стену мочатся. И никто даже камень на них не сбросит, боятся раздразнить или прогневать.

– Кто ничего не боится, – ответил я, – становится злодеем. Кто боится слишком многого, становится рабом.

Барон посмотрел с великим интересом.

– А мы? Чего мы боимся?

В голосе звучала подковырка, я смиренно перекрестился и ответил с предельной покорностью:

– Господа боимся. Что значит – страшимся потерять честь, уронить достоинство, совершить неправедный поступок. Разве вас это не пугает, сэр Альбрехт?

Он смешался, хохотнул вынужденно.

– Как вы повернули, сэр Ричард… Конечно же, я страшусь уронить достоинство.

– Не бойтесь, – сказал Норберт с лицемерным сочувствием, – в этой стране никто не подберет.

Барон усмехнулся:

– Да, можно погулять всласть, погрешить, а потом вернуться и подобрать, оставаясь незапятнанным!

За спиной простучали копыта, подъехал граф Ришар с десятком телохранителей.

– Любуетесь? – спросил он. – Да, это зрелище… Наши вспомогательные будут подходить еще три дня. А которые с пешими и обозом – пять.

– Ого, – сказал я. – А воз и ныне там. Я уж думал, Геннегау без нас взяли. Что так задержало?

Ответил Норберт:

– Там за нашей спиной прошли, не спросив нас, ливни. Река неожиданно вышла из берегов и затопила на много миль кругом. Вроде бы дожди не очень, но затопило слишком уж… Наверное, опять что-то магическое. Вы правы, когда-то надо навести порядок и с этими зачарованными местами.

– Гм, – сказал я, – это больше к Логирду, пусть думает, ищет ключи… Не гроссграфье это дело – думать. А как насчет варваров?

Ришар посмотрел на Норберта, тот отрапортовал:

– Варваров разлив рек тоже задержал. Но они так же, хоть и медленно, стягивают войска сюда. Понимают, решающая битва будет под стенами Геннегау.

– Раньше не нападут?

Он покачал головой. Лицо стало встревоженным, челюсти сомкнулись, под кожей вздулись рифленые желваки.

– Если бы сами по себе, напали бы. Вы были правы, сэр Ришар. Руководит всеми этими ордами какая-то мудрая сволочь! Понимают, нападающих гибнет всегда больше, обороняться легче. Потому сперва соберутся все. Потом ударят.

– Разве варвары страшатся гибели?

– Они как раз идут навстречу с песней. Погибших в бою прямо с поля забирают в их рай! Но если падет слишком много, рукой подать до поражения. Этого кто-то из них не хочет допустить…

Я всматривался в их ряды, колебался, чувствовал, что вот прямо сейчас совершу дурость, однако не могу просто сидеть на месте и ждать пять дней, у меня шило в анусе, сказал как можно более серьезно и значительно:

– Да, хорошо. Мудро. Вы прекрасно все делаете, граф! И схватываете все мелочи, как орел, что из-под небес видит даже кузнечиков. И муравьев разных. На всякий случай, сэр Норберт, продолжайте перехватывать всех, кто идет в город или выходит. Кто владеет информацией – владеет миром. А я пока схожу в город. Надо посмотреть, что там и как. Своими глазами, как говорят шибко умные.

Ришар лишился дара речи, Норберт вскрикнул возмущенно:

– Что? В город?

– Пять дней, – пояснил я терпеливо и по-прежнему значительно, – здесь ничего не будет происходить А если начнется раньше, я тут же узнаю. И прибуду. Хотя вы и без меня управляетесь так здорово, что уже начинаю бояться, а на хрен я вам нужен?

Граф Ришар поморщился, но по своему аристократизму даже не счел необходимым реагировать на такой плебейский выпад, а сэр Норберт вскрикнул шокированно:

– Сэр Ричард! Как вы можете?

– Да шутю, шутю, – сказал я миролюбиво, – неужели гроссграф не может отпустить что-то гроссграфье? В смысле, грубую солдатскую шутку, чтобы быть ближе к народу?

Ришар произнес холодновато:

– Мы не народ.

– А на ком мне упражняться? – спросил я. – Сразу к народу нельзя выходить неподготовленным. Перед народом нужно быть… да, нужно. Так что я вас, други мои, искренне люблю и потому оставляю войско в твердой уверенности, что все будет хорошо. Честно говоря, мне иногда кажется, что как разведчик я куда лучше, чем гроссграф и лорд-протектор.