Макс Фрай - Власть несбывшегося

— Что ж, так мне и надо! — горько усмехнулся я. — Если уж я решил, что имею право приговаривать других людей к смерти, следовало ожидать, что тут же появятся желающие зачитать и мой смертный приговор…

— Да, ты был ужасно неосторожен, — согласилась птица. — Я очень испугалась, когда увидела во сне твои скитания по болотам и поняла, что происходит… Я так хотела тебе помочь, что мне наконец-то удалось улететь за пределы Арвароха. А ведь мои учителя, буривухи, говорили, что это — самое трудное. Арварох — жадный материк, он цепко держит своих обитателей. Даже во сне нам редко удается попадать в другие места, а уж в таком сне, как у меня… Знаешь, я ужасна рада, что спасла тебе жизнь. Вообще-то я с первого дня нашего знакомства мечтала именно о чем-то в таком роде!

— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулся я. — А ведь считается, что это храбрые рыцари мечтают спасти прекрасных леди из пасти какого-нибудь дурацкого дракона, а не наоборот…

— Мало ли что считается! — пренебрежительно фыркнула она. — Мои буривухи непременно сказали бы: «Люди так хотят хоть чем-то отличаться от прочих живых существ, что все время говорят глупости, поскольку, кроме людей, на это никто не способен…»

— Здо́рово! — рассмеялся я. — А они действительно так говорили?

— Не помню. Просто я очень хорошо усвоила их логику, так что могу быстро сконструировать классический афоризм арварохских буривухов на любую заданную тему… Знаешь, Макс, на твоем месте я бы непременно попробовала немного поколдовать и обзавестись какой-нибудь теплой одеждой. Ты мокрый, а сейчас зима. Ты же подцепишь вульгарную простуду, сэр Вершитель!

— Из тебя получилась такая мудрая птица, милая! — улыбнулся я.

Потом зарылся руками в сырую траву и как следует сосредоточился. Через несколько минут я стал счастливым обладателем красного клетчатого пледа: мои потаенные желания всегда были сильнее осознанной необходимости, а в настоящий момент я мечтал не о какой-то абстрактной теплой одежде, а именно о старом уютном пледе!

Я проворно скинул с себя мокрую Мантию Смерти, потом принялся за скабу. Птица с видимым интересом наблюдала за этой процедурой. Я почувствовал, что краснею, чего со мной уже давно не случалось.

— Отвернись, — смущенно попросил я. — Кажется, я тебя стесняюсь.

— Стесняешься? — удивилась она. — С каких это пор?

— С тех пор, как ты стала птицей. Я не привык скакать голышом перед малознакомыми буривухами… И потом, ты же спишь. Не хочу, чтобы тебе лишний раз снились голые мужчины!

— Между прочим, мне никогда не снятся голые мужчины! — гордо возразила она. — В Мире полным-полно снов поинтереснее… Ладно уж, могу и отвернуться, если тебе так хочется!

Я быстро разделся, закутался в плед, понял, что мне так хорошо, как еще никогда не было, и тихонько рассмеялся по поводу давешнего приступа стыдливости.

Птица поняла, что на меня уже можно смотреть, и подошла поближе. Я снова рассмеялся, глядя на нее: у буривухов очень забавная манера передвигаться по земле, и леди Меламори не стала исключением из этого правила.

— Зато я умею летать! — обиженно сказала она, сразу же поняв причину моего веселья.

— Научишь? — спросил я.

— Может быть, — задумчиво ответила она. — Хотя как же я тебя научу, если я живу в Арварохе, а ты — здесь?

— А ты прилетай, — предложил я. — Или приезжай. Или, если хочешь, я сам за тобой приеду… А еще лучше — проснись сегодня здесь, а не там.

— Думаешь, у меня получится? — с сомнением спросила она.

— У тебя все получится, если захочешь, — легкомысленно пообещал я. Протянул руку и осторожно погладил мягкие перышки птицы. — Из тебя получился очень хороший буривух, милая. Наверное, самый лучший буривух на свете. Но если бы здесь оказалась настоящая леди Меламори… Знаешь, за такое чудо ничего не жалко!

Птица подошла еще ближе. Несколько минут она молчала, ловко подставляя пушистую голову под мою ладонь. Потом нерешительно сказала:

— Но если у меня не получится проснуться здесь, ты останешься один в этих болотах, Макс! Ночью они еще опаснее, чем днем… Может быть, лучше не рисковать?

— Лучше, — согласился я. — Не рисковать — это всегда лучше. Но мы все равно рискнем, правда?

— Правда, — согласилась она. — Знаешь, все бы ничего, но мне не хватает рук. Надо бы тебя обнять, а крыльями не получается… Только теперь твоя очередь отворачиваться. Если ты будешь смотреть, у меня точно ничего не получится.

— Я могу не просто отвернуться, а спрятаться, — объявил я, подтягивая колени к подбородку и накрываясь пледом с головой. — Вот теперь можешь творить свои чудеса: меня уже нет!

Время шло. Через несколько минут мне стало не до смеха. Снаружи не доносилось ни звука. Я с ужасом понял, что чудо вполне могло не состояться. Меламори, наверное, только что проснулась в своем дурацком птичьем гнезде на другом краю Мира, мое замечательное наваждение рассеялось, и я остался один…

Я снова запаниковал, но никак не мог решиться выбраться из-под одеяла и посмотреть, что происходит. У меня все еще оставалась надежда на чудо, и я чертовски боялся ему помешать. Я чувствовал себя так, словно внезапно обнаружил, что катаюсь на качелях, установленных на краю крыши какого-нибудь небоскреба, и уже раскачался так, что остановиться невозможно. Оставалось только обеими руками держаться за грудь, чтобы не дать ополоумевшим сердцам выскочить наружу.

А потом я вдруг успокоился. Это случилось так внезапно, словно внутри меня произошел военный переворот, в результате которого к власти пришел совсем другой парень, куда более хладнокровный, заранее уверенный, что все будет так, как он захочет, без всякой там режиссуры свыше!

Этот нахал и храбрец снисходительно посмеялся над моими давешними опасениями, решительно откинул в сторону край одеяла и с улыбкой уставился на свою старинную подружку. Меламори уже была здесь, но она не проснулась, как мы предполагали, а сладко спала, свернувшись клубочком прямо на мокрой траве. За время разлуки она успела хорошенько надругаться над своей внешностью: роскошные волосы были безжалостно отрезаны — судя по всему, первым же попавшимся под руку арварохским мечом из плавника рыбы Рухас. Тонкая, почти прозрачная, длинная рубаха, которая была единственным предметом ее гардероба, наводила на мысль, что на далеком Арварохе сейчас самый разгар жаркого лета.

Я сказал себе, что налюбоваться еще успею, а сейчас мою чудесную гостью нужно согреть, чем скорее, тем лучше.

— Это кто еще подцепит вульгарную простуду? — шепнул я, увлекая ее под свой плед.