Дамнар: Неведение - Марина Якунина
— Друг мой, покажите руки.
Октавио рассеянно протянул вперёд открытые ладони, все ещё сжимая записку. Кожа начинала желтеть почти по всей площади, но регенерация уже действовала — цвет уже начинал тускнеть. Только в месте соприкосновения с бумагой оставался ярким.
Селфис, оставив мать лежать на руках Ластиэля, быстро поднялся, схватил со столика салфетку и осторожно взял отравленный лист бумаги из руки Октавио.
— Позвольте. Кажется, мы нашли предмет. Мой друг, я вынужден буду задать вам несколько вопросов. В лабораторию провожу сам. Захватите, пожалуйста, шкатулку. Ластиэль, отнесите Леди Руасил в её покои и побудьте с ней до моего возвращения.
— Он ни причем! Вы же знаете, мы прибыли вместе и по моей инициативе! — взбудоражился Ластиэль, настороженно подглядывающий на своего короля.
— Разумеется, я помню об этом. К тому же, записки в шкатулке — все были переданы леди Силавией, об этом я тоже прекрасно помню, — разумеется, он не упомянул о том, как он скрупулезно собирал несколько месяцев краденые эльфийкой бумаги из уруаха, перед нанесением яда. Не упомянул он и о том, сколько раз менял рецептуру, чтобы достичь нужного эффекта и внешнего проявления. И никто не узнает, как он подгадывал момент, чтобы передать леди Руасил он, разумеется, умолчал.
⋆☽ ◉☾⋆
Сету вновь снился кошмар. На этот раз всполохи воспоминаний почти не угадывались. Битва. Руины подземного города в разверзшейся расщелине. Обычные стрелы и энергетические импульсы крошили стены в порошок, превращая укрытия в потенциальные могильные курганы. Кто-то из эльфов с очень знакомым лицом атаковал. Вокруг него распространялось ядовитое облако, попадая в которое скукоживалось и отмирало всё живое. Черты лица по-прежнему были не узнаваемы. Он был похож одновременно на всех. И нападал он не на Сета, а на его мать.
Леди Руасил не обладала ни боевой, ни защитной магией. Её дар был, как и у Леди Силавии — ментальный, это вообще достаточно распространено у эльфийского народа. Защититься ей было невозможно. Он же лежал, опутанный колючим плющом, с ужасом наблюдающий, как она медленно к нему приближается, будто не замечая опасность. Он мог бы закрыть её собой. Но не мог дотянуться. Не понимал, видит ли она его, и поверит ли она ему.
— Сюда! — невнятно, будто бы рот связало смолой, сказал Князь, дергано ворочая головой. — Скорей!
Есения, не понимая что происходит, подскочила к дивану с бешено колотящимся сердцем, не зная как помочь. Со стороны состояние Князя чем-то напоминало ей падучую. Или же, что с сердцем худо. Стоило ей приблизиться, как Князь вцепился в её руку, сжав запястье тисками и сильно дернул на себя. Она потеряла равновесие и упала к нему. Тот тут же подхватил её, прижав её голову к своей груди так, что Есении показалось что ещё чуть-чуть, и он свернет ей шею, и стал поворачиваться на бок, продолжая её сжимать до синяков. Чем сильнее она сопротивлялась, тем крепче и болезненнее сжимался капкан его рук.
К его удивлению, Леди Руасил подошла, по-прежнему беспечно не обращая внимания на опасность. Он смог дотянуться и увлечь её в укрытие. До чего же матушка была легкой! Почти невесомой. Как перышко. И вдруг показалась гораздо меньше, чем он её помнил. У Сета похододело внутри и начали подрагивать от переживаний пальцы: «Вдруг её достиг импульс и стал её уменьшать? Что происходит?» Поврежденные стены неведомых руин продолжали крошиться. Атакующий эльф, поочередно принимающий облик то Джастина, то Селфиса, то самого Сета, то вновь становясь неузнаваемым, все приближался. Матушка вырывалась. «Всё ещё мне не верит? Некогда», — Сет прижал её к себе, поворачиваясь спиной к угрозе, по-прежнему не в состоянии встать.
Неожиданно матушка его больно укусила. Сет в недоумении опустил голову вниз, пытаясь увидеть её лицо. Черты Леди испарились, превращая её в какую-то совсем юную девушку, имени которой он не знал. Даже руины на несколько мгновений изменились, будто бы они переместились с внутреннего двора в захламленный кабинет. Но затем черты девицы вновь изменились — на него смотрела дракайна с окровавленной губой, только отростков-змей на голове почему-то не было. Он уже начал осознавать, что все метаморфозы ему всего лишь снятся, но проснуться не выходило. Помня, чем в прошлый раз закончилась их встреча, Сет оттолкнул от себя смертоносное существо со взглядом василиска. Когда она ушла из поля зрения, наконец перешел в глубокий сон, краем сознания додумав, что в этот раз все же превратится в камень. И он уже слышал грохот от хоронящих его глыб…
Когда Князь отпустил и оттолкнул от себя Есению, она свалилась на пол, роняя стоявшую рядом с диваном стопку книг. Фолианты рухнули с грохотом, но дамнар не обратил на них внимание. Даже как то-то затих.
Есения уже догадалась, что Князь просто спал, и растирала кожу, где вот-вот должны будут выступить синяки. «И зачем я только полезла? Чуть шею мне не сломал!» — в горле сильно першило от крика, сердце всё ещё колотилось, как бешеное, несмотря на то, что испуг прошел сразу, как только ей удалось высвободиться. Есении нервно потерла себе шею, ощущая нарастающую досаду. Чувствовала себя глупо из-за всей ситуации в целом, и беспокойно из-за того, что единственное, что пришло ей на ум, чтобы освободиться — это его укусить. Её крика он не слышал, видать сновидение было сильнее.
Хотелось избавиться от железного привкуса крови. Увы, прополоскать рот было проблематично — никуда не выплюнешь. Хотя бы запить. Есения, мечтая сделать глоток прохладной чистой водицы, ярко представляла себе её вкус, стараясь мысленно абстрагироваться от осознания того, что у нее во рту чужая кровь. Она торопливо направилась к припасенной заранее воде. Когда пила из кружки, недовольно поглядывала на Князя. Укус на его груди уже исчез, а вот её синякам ещё только предстояло появиться. И заживать им наверняка придется не одну неделю. Даже немного завидно.
Рассматривать Князя ей было неловко. Она вообще привыкла, что ей нельзя глаза с земли поднимать, тем более на мужчин смотреть. А этот вообще почти всё время был без рубахи. Символы эти на груди очень походили на буквы родного Князю языка. Она запомнила некоторые, когда ещё была в лаборатории.
Несмотря на то, что князь перестал в полусне изображать припадочного, беспокойство девушки только усиливалось. Она никак не могла понять, почему. Черты лица князя разгладились, из хищных став умиротворенно спокойными. Кожа, всегда казавшаяся слишком бледной, сейчас выглядела совсем
