Мария Мясникова - Бог из машины

Он благородно предлагает заехать за нами и всем вместе рвануть отсюда подальше. Приятель чуть не лопается от осознания своей значительности и предусмотрительности.

Смешной. Действительно, что проще — забиться по норам, и моя хата с краю. Но, во-первых, я все-таки думала, что правительство из спячки скоро выпадет, хотя бы из чувства самосохранения и опасения за власть, и во вторую очередь займется мародерами-выживальщиками, а, во-вторых, ружье и баррикады на загородной даче — плохое препятствие для призраков, домовых, полтергейстов и прочей чертовщины.

Но Мишке ничего объяснять не стала: если человек не понимает такие простые вещи, то и не поймет, хоть кол на голове ему теши.

— Спасибо, — улыбаюсь, — мы как-нибудь сами.

Это мой мир и бежать я не собираюсь.

Проф мне всегда рад, так, что даже неудобно. Прикупив по его поручению у ближайшего ларька кучу газет, выискиваю крохи полезной информации. Телевизор болтает, не переставая, профессор щелкает пультом, другой рукой двигая мышкой по коврику.

Мы высматриваем любые факты.

На первом канале диктор трагически вещает о потоплении подводной лодки, проф неожиданно заинтересовывается.

— Лапушка, достань мне с верхней полки карту, — командует он.

Я расстилаю карту по полу, вытаскиваю из стола пару маркеров. Вазочка с печеньками стоит под боком, чтобы удобно было доставать содержимое. Пора бы уже прекратить поедать их в таком количестве, а то, не успеешь заметить, как превратишься в мировое зло да еще пару лишних килограммов наберешь, как утверждает очередной демотиватор.

Профессор присаживается рядом, изучает карту и размышляет о своем, о вечном.

— Вот тут, тут и тут, — отмечает точки посреди океана, — пара подлодок, три самолета и восемнадцать судов. Это из известного нам. Если примерно ограничить территорию получится вот этот треугольник, — черкает дальше.

Заштрихованная территория наводит мысли о Бермудском треугольнике, только место неподходящее. А может оный треугольник меняет месторасположение по настроению? А что, один день здесь, другой — там.

— Кракен? Пробуждение Ктулху? — положив голову на локти, разваливаюсь на ковре. И злые рыболюди из глубин мирового океана выползут на сушу, прямо по безумным выдумкам Лавкрафта…

— Помнишь легенду о Йормунганде? — вопросом отвечает проф, — если бы он существовал, то должен обитать именно тут.

Узловатый палец зловеще указывает на точку на карте и повисает трагическое молчание. Тут я внезапно вспоминаю о Матильде и решаюсь нарушить атмосферу Хэллоуина: приношу из коридора рюкзак с «подарочком».

— Кстати, это ваше, — достаю за хвост тушку из сумки. Зверек повис в моей руке без движения, усы-вибриссы печально поникли.

— Оставь себе, — отмахивается старик, — понадобится, еще наделаю.

Вот радость-то: мой сосед заделался профессиональным некромантом!

— Кстати, пока не забыла, — рассказываю о Мишане, его «грандиозном замысле» схорониться на чей-то даче и не отсвечивать и секте «выживальщиков».

— Что ж, обыватели должны были очухаться немного раньше властей, нашей системе управления все-таки несколько свойственна инерционность, тем более при возникновении подобных «неожиданностей», — проф стар, человеческая природа и порода давно не приводит его в удивление.

— Так что вы думаете об этой идее? — мне хочется подтверждения моим выводам, для успокоения совести — все-таки некое сомнение о том, не зря ли я отказалась, осталось.

— Сомневаюсь, что у твоего мальчика все получится…

Постепенно, по мере проверки, версия профа о «точках прорыва» развеялась как утренний туман: по нашим расчетам «сверхъестественное» распределяется относительно равномерно — для более точного анализа данных не хватало. Интернет пестрел паническими сообщениями, видеороликами а-ля «Звонок», неотличимыми от самых глупых журналистских «уток» в самых желтых газетах.

Зато удалось выяснить, что появление нечисти от предполагаемого ареала обитания не зависит — так, в России видели каппу, а в Германии банника. Но видели везде…

Тенденция, однако.

Нашему дому счастливым исключением побыть не довелось: все-таки стены у нас как картонные — и не захочешь, а услышишь. Выскочив на детские визги прямо в носках, пронеслась по подъезду.

Внизу, возле распахнутой двери бьется в истерике стайка малолеток. Соседская малышня размазывает слезы, трясется. Среди них узнаю знакомые лица — почти все ходят в мою школу, а кое-кто здесь же и проживает.

При виде меня, почти взрослой и опытной, они начинают рыдать еще больше.

— Что? Что у вас случилось? — трясу за плечи пятиклассницу Олечку с первого этажа, она болтается в моих руках как тряпичная кукла, в глазенках первобытный ужас.

— Там, там, — бормочет ее подружка. Ярко-синяя кофточка в красных потеках, на аккуратной шейке слезы пальцев. Все раздетые, выскочили явно налегке — одеваться было некогда.

— Так, все, малышня, успокаиваемся, — чувствуя себя старой и мудрой, командую я, — и спокойно объясняем, что произошло.

— Мы вызывали Пиковую даму, — всхлипывает подружка Олечки, — а о-она явилась.

Вот умора-то.

Как удалось выяснить у детишек, Дама не только вылезла из зеркала, но и принялась активно наводить свои порядки: в квартире, спешно покинутой напуганными медиумами, осталась задушенная Нина, еще одна их одноклассница. Родителей не было, разумеется, на звонки мама Олечки не отвечала, заходить обратно девчонки боялись до дрожи в коленках.

Счастье, что там, в глубине обычной трехкомнатной хрущевки, ждет не Кровавая Мэри. Не выношу чужую кровь.

Проф спускается медленно, в кампании своего гуля (почему-то названного Антоном) и становится легче.

— Что там? — кивает старик.

— Не поверите, Пиковая дама.

Дети смотрят на профессора с любопытством: в красном халате, пенсне и с тростью в руках проф представляет собой еще то зрелище. Антон безучастно держит в руках яркий бубен, карманное зеркальце, веревку и солонку.

Мы, как заправские охотники за привидениями, заходим — впереди гуль, проф у порога и я, выглядывающая из-за его плеча. В квартире разгром, на зеркале, большом зеркале прямо посередине зала, нарисованная алой губной помадой лесенка — чувствую, мама убьет Олечку за взятую без разрешения косметику. Само зеркало покрыто трещинами — видимо, в него кидались первыми попавшимися под руку предметами. Например, телефоном — вон, валяется сбоку, у компьютерного столика.

Нет ни черных свечей, ни кинжала, ни других черномагических атрибутов, лишь одиноко валяется игральная карта — конечно, масть — пики, номинал — дама. И кто бы сомневался?