Рисс Хесс - Planescape: Torment: "Пытка Вечностью"

Я обернулся, пытаясь понять, на что она смотрит, но не заметил ничего интересного. Вновь обернувшись, я заметил, что глядит она прямо на меня… но тут же отвела глаза, вновь уставившись в пространство.

— Что? Я кого-то тебе напоминаю?

— О боги, конечно же, нет! — Она помолчала. — Ну ладно, напоминаешь. Я думаю… ты, или очень похожий на тебя мужчина. Но это было так давно…

— Расскажи мне.

— Видите ли, сир… мое зрение сейчас никуда не годится, да и раньше было не ахти. Но мне кажется, я уже видела вас, идущего куда-то с небольшим отрядом. Но это было так давно, и шли вы так быстро! Но я помню это, помню вашу манеру держать голову. А за вами шла женщина и пыталась остановить вас. Хотела, чтобы вы обернулись, выслушали ее… но вы лишь оттолкнули ее в сторону.

А она была красивой. Казалась одновременно и разозленной, и опечаленной. Она постояла немного в сторонке, а затем вновь пошла следом, пытаясь угнаться за вами. С вами было по крайней мере еще двое, сир… одного я ясно помню — высокого, стройного. И запах от него шел, скажу я вам. Будто целую вечность не мылся! Он шел прямо за вами и не произнес ни слова. Делал вид, будто не замечает женщины, хотя она натолкнулась на него, пытаясь вас остановить. Это все, что я помню, сир.

Еще один эпизод моего прошлого. Я дал женщине немного медных монет и двинулся дальше, тщетно напрягая память и пытаясь восстановить сей инцидент.

Область рынка передо мною была завалена. Широкоплечая женщина рыскала среди огромных столбов, преграждающих путь. Она колотила по ним своими подкованными сапогами; а затем наклонялась и голыми руками вырывала их них гвозди. Оглядев каждый, она опускала их в кожаную суму. Услышав мои шаги, женщина выпрямилась. Вежливо улыбнулась, но ее поза и рука, замершая на рукояти оружия, говорили, что она готова ко всяческим неприятностям. Я заметил, что один из ее глаз подернут мутной пленкой.

— Хватит, стой, ты и так достаточно близко, рубака… что нужно от меня?

— Кто ты?

Она достала три гвоздя из своей сумки, подбросила их в воздух и поймала ладонью.

— Меня прозвали Наллс, или Железными Гвоздями. — Женщина опустила их обратно в сумку. — Я продаю их человеку по имени Хамрис, в Нижнем Районе. Гробовщику.

— А где этот Нижний Район?

— Ну… Я знала дорогу туда, но дабусы вновь изменили окрестные улицы. И теперь не знаю, как туда попасть, нужно искать новый путь. Но думаю, дабусы с этим скоро справятся.

Я уже слышал это название раньше.

— Дабусы?

— Ну да, дабусы — слуги Леди. — Озадачившись, она оглядела меня. — Ты, должно быть, недавно в Сигиле. Они работают по всему городу, исполняя желания Леди. Строят и перестраивают, используют то, что упало или разрушено для создания чего-то нового. То тут, то там падают деревянные структуры. Иногда дабусы не трогают их до поры, до времени, и тогда я скоренько успеваю натаскать гвоздей.

Дабусы. Вот как называются эти таинственные левитирующие создания, которых я заметил за работой по всему городу… И тут до меня долетел запах, похожий на сточные воды, и он усиливался по мере моего продвижения вперед, поднимаясь над структурой под названием Улей. Я тщетно пытался игнорировать аромат.

Какой-то человек смотрел на меня странным, «жучиным» взглядом. Его глаза были огромны… столь огромны, что, казалось, вырвутся из глазниц и покатятся по камням. Он закивал при моем приближении, изогнув шею, подобно птице. Мужчина шмыгнул носом, вытер его грязным рукавом, а затем раззявил рот, открыв взору черные, гнилые пеньки зубов.

— Рассказы за монетки, сир? — Его дыхание ужасало; казалось, во рту этот парень хранит залежи гнилого мяса. — Рассказы за монетки?

— Ты кто вообще такой?

Мужчина хмыкнул.

— Имена, имена… кто ты, кто ты… — Его голова слегка дергалась с каждым словом. — Имена… опасны, опасны. — Он посмотрел вниз и поковырял землю носком ботинка. — Знание имени, или ношение оного… все это не к добру. — Он вновь поднял глаза на меня. — Мне дали имя, хоть я его и не просил. Вонючка. — И вновь я с прежней силой ощутил исходящее от него зловоние, а также запах нечистот. — Дали имя, дали имя.

— Ну… достойное имечко.

— Но не настоящее, не настоящее, — бормотал Вонючка, подергивая головой. — Истинное имя — опасная штука, дает другим власть над тобой. — Он уставился на меня своими огромными глазами и назидательно поднял палец. — Храни свое имя в секрете, храни его при себе, никогда не произноси вслух. Ведь имена — это как запахи… с их помощью тебя могут выследить. — Вонючка кашлянул, и глаза его чуть не выскочили из орбит. — Если кто-то знает твое настоящее имя, это даст ему власть и возможность. — Он нервно облизнул губы. — Возможность навредить.

— Я не знаю своего настоящего имени.

Глаза Вонючки округлились от удивления, когда он услышал мое заявление; вид того, как его глаза расширились еще больше, заставил меня нервно передернуться.

— Значит, ты благословен, благословен. Оставайся безымянным, и ты будем духом на Планах, неуловимым, незаметным, ненайденным. — Он смачно причмокнул губами. — Имя избранное, имя данное… оно позволяет иным найти тебя и причинить тебе вред.

— А тебе был причинен вред?

Вонючка судорожно кивнул, затем почесался.

— Только раз произнес свое имя, только раз, один раз, один лишь раз. — Его глаза закатились от болезненных воспоминаний. — Могу рассказать тебе историю, и расскажу, но должен увидеть три медяка. — Его лицо рассекла улыбка при слове «медняки», и зловонное дыхание огрело меня, как удар обухом.

Я протянул ему деньги. Вонючка вытянулся, глянул налево, направо и вновь — на меня. Его лицо окаменело, он вновь выдохнул и дыхание чуть не отправило меня на землю.

— Проклят я! Бродил по городу в роскоши… (Он вытянулся, задрал нос, принялся кивать вперед и назад, будто здороваясь с невидимыми прохожими. Вонючка замер, разведя руки в стороны.) Столкнулся с проклятым я. Похож был на дыню. (Вонючка выпятил живот, симулируя жир, зачесал назад волосы грязной ладонью, чтобы казаться практически лысым, и начал постукивать пальцами по толстому животу. А затем начал кружить вокруг одной точки, где должна была находиться его высокородная персона.) Полон проклятий он был. (Со злобной ухмылкой Вонючка бросил невидимое проклятье на «высокородную персону».)