Роберт Говард - Край, где заходит солнце

С бледными, как полотно, лицами греки молча выскользнули из зала. На плаще Креона дымились края дыры, прожженной каплей расплавленного металла.

Кормак наклонился и ухватился пальцами за края каменной плиты, закрывавшей вход в подземелье. Железная отделка его ножен царапнула пол.

Лук Вулфера и колчан со стрелами стояли в углу, но секира исчезла вместе с ютом. Кормак никогда не позволял себе надеяться, так же как не пускал в свое сердце страх, но теперь...

Если Вулфер во что-то и верил в жизни, так не в богов, а в эту свою секиру, которая помогала ему справиться с любым врагом, встретившимся на его пути. Так что пока ют и его секира оставались вместе, они были непобедимы.

Кормак поднатужился и с резким криком выпрямился. Каменная плита весила вдвое больше человека, и держать ее можно было только за края – никаких специальных ручек на ней, конечно, не имелось. Дикая первобытная сила кельта вступила в борьбу с земным притяжением и тяжестью камня. Человек победил в этой борьбе, рывком подняв плиту над отверстием.

Выпрямляясь, Кормак повернулся с плитой в руках и отбросил ее туда, где еще светилась лужа расплавленного металла – все, что осталось от того, что было магическим устройством, которое давало Креону силу и могущество. Из-под камня вырвалось несколько искр.

Кормак схватил свой щит, поднял меч и опустил ноги в темноту подземного хода.

Подземный ход оказался высотой в добрых восемь футов и был вымощен каменными плитами. Дикари, как запомнилось Кормаку, не отличались гигантским ростом, хотя и были гораздо выше своего повелителя, который прислуживал грекам. Сначала он подивился, как им удалось сдвинуть каменную плиту входа, потом вспомнил о магическом жезле. Расплата за могущество была слишком высока, но и могущество магии он видел сам.

В начале тоннель представлял собой просторную трубу, засоренную илом и нанесенными штормовыми волнами камнями. В толстом слое ила отчетливо были видны следы бежавших дикарей, в одном месте из стены торчала медная кирка. Кто-то когда-то пытался выломать из стены камень и обломал ручку кирки.

Кормак, выставив перед собой обнаженный меч, направился вперед, туда, где тоннель расширялся.

Свет, увиденный им сквозь щели, исходил от слоя странной плесени, покрывавшей пол и каменные колонны просторного помещения, в которое выводил тоннель. Свод, поддерживаемый колоннами, поднимался на сорок, пятьдесят, шестьдесят футов над скользким полом и был покрыт металлом.

Местами металлическое покрытие было покорежено, некоторые колонны полуразрушены – все здесь указывало на давнюю катастрофу. Где-то вдалеке слышались звуки, напоминавшие вздохи могучих легких.

Без сомнения, это сооружение служило до гибели Атлантиды судостроительной верфью. Скаты, заросшие плесенью, тянулись от каналов к стенкам для причаливания судов. Наклонные поверхности предназначались для подъема кораблей из воды. Какой же должен был быть в Атлантиде флот, если люди выстроили такую верфь? Этого не мог себе представить даже такой моряк, как Кормак Мак-Арт, побывавший на краю земли и повидавший на своем веку немало городов и стран.

Однако он не заметил и следа кораблей. Если в момент землетрясения здесь и находились какие-нибудь суда, то тысячелетия закончили разрушительную работу. Плесень покрывала скаты ровным толстым слоем, и уже невозможно было определить, где тут в далеком прошлом стояли корабли.

Каналы были глубиной футов в двадцать – в расчете на суда гораздо больших размеров, чем те, которые были известны Кормаку и бороздили моря и океаны в его родном мире. Вода давно ушла из них; наверное, это случилось тогда, когда магические силы выдернули сей мирок из нормального времени и пространства. Кормак не мог найти объяснения тому, что здесь существуют вода и воздух, но коль уж светило искусственное багрово-зеленое солнце... К тому же сейчас кельту было не до раздумий о всех здешних странностях. Прежде всего предстояло найти и освободить Вулфера. Потом они выберутся отсюда. Все остальное не имело значения.

Следы дикарей на плесени он видел отлично, так что идти по ним не составляло труда. Здесь атланты спустились в канал, пересекли его и дальше бежали вдоль причала. На дне канала в беспорядке валялось оружие, вокруг была вытоптана широкая площадка, напоминавшая поле битвы.

Вдруг Кормак увидел кисть человеческой руки. Она лежала на слое плесени. Кости запястья были раздроблены.

В слабом рассеянном свете кельт ориентировался с трудом; еще сложнее оказалось определить расстояние – сколько он прошел и сколько, может быть, придется еще пройти. Кормак шагнул вперед, и тут ему почудилось какое-то движение с правой стороны. Он быстро прикрылся щитом, но ничего не заметил, кроме широкой вертикальной трещины в ближайшей колонне. Именно там он видел что-то движущееся.

В сотне футов от выхода из тоннеля лежала половина женского тела без торса – только ноги и ягодицы. Голову он увидел футах в двадцати дальше. Черты лица выдавали преклонный возраст: оба глаза заволокла молочная пелена катаракт. При первом же взгляде на останки кельт понял: некое существо растерзало уже мертвое тело.

Кормак продвигался вперед, стараясь не скользить по плесени. Эхо его шагов гулко отдавалось среди колонн. Внезапно к звукам, похожим на вдохи и выдохи, примешался другой, напоминавший трель. Вслед за этим послышалось что-то вроде глухого урчания.

По мере продвижения вперед Кормак пытался найти хоть какой-нибудь след существа, растерзавшего тело дикарки. Без сомнения, именно его Креон и Антея называли Стражем, однако они никак не описали его. Других следов, кроме человеческих, Кормак здесь не видел. Может быть, таинственный Страж крылат?

Кельт взглянул наверх и увидел отраженный в потолке рисунок огромных следов, которые он не мог увидеть под ногами. Каждый след был в целый ярд длиной; все они хорошо отпечатались на блестящей плесени, были ровны и одинаковы и выстраивались в отчетливую линию, каждый на расстоянии пяти ярдов от другого. Теперь Кормак мог определить точнее: дикарей, возвращавшихся через тоннель на остров, преследовало многоногое существо футов пятнадцати в ширину.

На камне перед кельтом лежала человеческая нога, тела поблизости видно не было. Мышцы были иссохшими и дряблыми, старческими, как у того вождя, с которым Кормак сражался в зале дворца. Видимо, атланты пытались остановить того, кто их преследовал, с помощью магического жезла, и они страшно расплачивались за это.

Идя дальше вдоль следов, Кормак наткнулся на части другого тела, до того растерзанные, что невозможно было понять, принадлежало оно человеку или животному. Сила великой магии жезла делала всех его обладателей одинаковыми перед лицом смерти.