Мария Капшина - О верности крыс

А этот…

Илирец дёрнул ртом, словно чтобы усмехнуться, но только напомнил себе о вчерашнем кулаке в челюсть. Рука приподнялась тронуть — и легла обратно, на залитое жемчужным светом колено.

А этот, пепел ему в душу, и не соображает, что натворил. Память у имперцев избирательная, не помнят, крысиное племя, от чего душа умирает! Кипя от сознания своей правоты, мальчишка поднял бледное от этого сознания лицо, где на скуле расцветал мощный синяк, и чуть не отшатнулся. Этот серый — от волос до одежды и глаз — имперец смотрел и улыбался. Смотрел и улыбался так, что несомненно было: знает он, что творится в голове и лёгких его покупки. Знает, смотрит снизу вверх — и улыбается. И оттого ещё жутче стало, чем от мысли об убитом бессмертии. "Серая тварь!" — подумал он.

— Сын пепла! — это он уже сказал. И сквозь бледность на смуглом лице со всей отчётливостью проступило, что сперва он сказал, а потом уже понял, какое оскорбление.

Хриссэ с удовольствием потянулся, встал, бросил одеяло на кровать и чуть наклонил голову, по-птичьи, искоса глядя на илирца.

— Зря ты лицом просветлился, как Орект перед колесованием. За слова я не убиваю.

— Только просто так? — вскинул "просветлённое" лицо мальчишка.

— Зачем же просто так? — ухмыльнулся Хриссэ. — Или для удовольствия, или для дела. Пойдём уже.

Он повернулся спиной и вышел. Илирец догнал его на ступеньках вниз, где располагался главный зал кабака, в соответствии с его "подземным" названием. По случаю раннего времени зал был пуст, только у самой лестницы сидел перед камином хозяин, а на шкуре между его креслом и огнём — щеголяла толстой золотой косой девчонка лет шестнадцати, в которой илирцу почудилось какое-то неуловимое сходство с "серой тварью".

— …ты взял, что именно игрушка3? — беспечно спрашивала девчонка. — Мало ли, кого там Хриссэ вздумал устроить на ночлег?

Лысый хозяин "Лисьей норы" тихо усмехнулся в усы.

— Будто ты Хриссэ не знаешь, дочка. Или я ослеп и отупел под старость. Я сперва подумал, правда, что кто-то из ваших: ухватки самые подходящие. Но больше похоже, что этот умник опять игрушку себе прикупил. К тому же, илирца.

Девчонка рассмеялась, а илирец чуть не кинулся вниз с кулаками. Да и кинулся бы, если б Хриссэ не перехватил его левую руку так, что она чуть не выскочила из плеча.

— Доброго утра, — весело объявил Хриссэ, шагая к ним. — Клойт, завтрака у тебя не найдётся?

— Найдётся, — Клойт кивнул и встал. — Подождите немного.

— В кои-то веки я одобряю твой вкус, — задумчиво сказала Кошка, разглядывая илирца.

— А я не одобряю, — огрызнулся тот. Хриссэ хмыкнул и отпустил его руку.

— Он будет при мне, — серьёзно сказал Хриссэ.

— Да пошёл ты, — почти ровно сказал илирец, поводя злосчастной конечностью.

— Килре-насмешник! — протянула Кошка, разглядывая его. В отличие от илирца, она знала, что слова "при мне" среди кхади означают помощь и защиту, а может, Хриссэ и в кхади его хочет протащить через месяц-другой. — Чем он так отличился? Хотя то, что ещё огрызается, уже редкая доблесть!

Илирец набычился, но девчонка говорила безо всякой насмешки.

— Да я и не зверствовал, — отмахнулся Хриссэ. — Так, пару приёмов повторил… Очень уж удивился, когда он чуть не вырвался. Он об меня табурет сломал, — доверительно сказал Хриссэ вернувшемуся Клойту и расхохотался на пару с Кошкой. Илирец медленно наливался краской, как железо в горне. Клойт молча поставил на стол блюдо с пирожками и кувшин и сел, не вмешиваясь в разговор, но слушая с видимым удовольствием.

— Где ты его нашёл? — спросила Кошка, начиная жевать. Хриссэ последовал её примеру, потом ответил:

— В "Бесенятах", он там был танцор, жонглёр и Тиарсе знает кто ещё для любителей илирских игрушек.

— Прекрати! — мальчишка не выдержал, вскочил, сжимая кулаки и не зная только, на кого кинуться в первую очередь. — Не смей так говорить!

— Скажи спасибо, что я не стал так делать, — посоветовал Хриссэ, не отрываясь от еды. Илирец раскрывал и закрывал рот, но так и не сумел ничего сказал. Постоял ещё немного, чувствуя себя всё более глупо, сел.

Потом они молчали, пока Кошка не поблагодарила за завтрак, Хриссэ заплатил за убитый табурет и все трое вышли. Дорога илирцу не понравилась. Кошка и Хриссэ шли позади, иногда командуя свернуть, и между собой переговаривались тихо. Мальчишка, впрочем, слышал всё отлично: они не очень таились, а слух у илирца всегда был исключительный. Большую часть разговора понять всё равно не получилось, подслушивай или не подслушивай. К чему можно отнести новость о том, что безухие зарвались и надо бы с ними разобраться?

— К углежогам сворачивай! — сказала Кошка.

Или заявление, что коричневые звереют и вчера перед закатом вломились в "Маэтишеной" искать заговорщиков? То есть, тут всё понятно, но какие могут быть заговорщики в "Маэтишеной"? Туда же одни любители элитного чая ходят! И как это всё может быть связано с тем, что Тень уже полностью подготовил план, но Кхад говорит, что ещё не время?

— Увидишь, они ещё ворота повадятся запирать чуть не до заката, — хмыкнул Хриссэ. А Веройге закроют вовсе.

— И как тогда?..

— Как теперь, так и тогда. Кавалер-то будет из благородных. А танец с пьяным героем мы уже репетировали, ты разве не видела?

— Не. Но мне Лорд рассказывал, так что заранее предвкушаю. Надо будет спрятаться где-то неподалёку: посмотреть.

Илирец тряхнул головой. Со своей жизнью непонятно что происходит — самое время заморачиваться о чужих тайнах.

За время, пока они шли в Собачницу, илирец успел услышать ещё массу интересного. Например, что угадал верно: Хриссэ действительно знает о том, как убивать тьё. Очень обнадёживает. Не бог весть какой секрет, конечно, но кто ему рассказал?

Улочка, пропахшая дымом и старой золой, вильнула в последний раз и вынырнула на пустырь из-под арки с серой в мокрых разводах штукатуркой.

— А чего ты от него хочешь-то? — спросила Кошка, вальяжно усаживаясь на старое сухое бревно в мокрой траве.

— Проверить: вдруг пригодится, — Хриссэ пожал плечами, садясь рядом. — Всё-таки, чуть меня не прибил…

Кошка рассмеялась. Илирец в очередной раз вскипел.

— Что ж ты такой нервный? — весело спросил Хриссэ, заметив сжавшиеся кулаки. — Я тебя хвалю, между прочим. Думаешь, меня так легко прибить? Я что думаю, — он повернулся к девчонке, — Кошка, ты попробуй отрезать ему ухо, а я посмотрю. Если у тебя не получится — предъявим Кхад кандидата.

— Псих! — снова рассмеялась Кошка, щурясь на Хриссэ против солнца. — Но идея здравая.

Она встала, вынимая нож и поворачиваясь к солнцу боком. Илирец переводил взгляд с неё на Хриссэ и обратно. Особенного понимания на его лице не рисовалось.