Джон Рональд Руэл Толкиен - Фермер Джайлз из Хэма

Хвосторубу было довольно и этого. Он описал в воздухе сверкающую дугу и рубанул дракона в правое крыло. Дракон был потрясен. Конечно, Джайлз совершенно не умел убивать драконов, а то бы он выбрал более уязвимое место. Но Хвосторуб и в неопытных руках сделал все, что мог. Впрочем, Хризофилаксу хватило и этого – крыло надолго вышло из строя. Дракон попытался было взлететь, но обнаружил, что не в состоянии этого сделать. Фермер тем временем запрыгнул в седло. Дракон бросился бежать. Серая кобыла устремилась следом. Фермер кричал и вопил, словно на скачках, и непрерывно размахивал Хвосторубом. Дракону чем дальше, тем больше делалось не по себе – а серая кобыла развила великолепную скорость и не отставала от него ни на шаг.

Они скакали по дорожкам, через проходы в изгородях, через поля и ручьи. Дракон пыхтел, дымил и в конце концов окончательно потерял голову. В конце концов они оказались у хэмского моста, прогрохотали по нему и с ревом понеслись по деревенской улице. Тут Гарм набрался нахальства, вынырнул из переулка и присоединился к погоне.

Все жители Хэма прилипли к окнам, а многие даже взобрались на крыши. Кто смеялся, кто кричал «ура!». Некоторые дудели в рога, дудки и свистульки, а священник принялся трезвонить в колокола. Такой суматохи в Хэме не бывало уже добрую сотню лет.

У церкви дракон выдохся и, отдуваясь, рухнул посреди дороги. Подскочил Гарм и принялся обнюхивать драконий хвост, но Хризофилаксу уже было все равно.

– Добрые люди и ты, отважный воитель! – с трудом произнес дракон, завидев подъезжающего фермера Джайлза. Жители деревни вооружились вилами, дубинками и кочергами и столпились вокруг – на разумном расстоянии, естественно. – Добрые люди, не убивайте меня! – взмолился дракон. – Я очень богат. Я возмещу причиненный ущерб. Я оплачу похороны всех погибших, в особенности священника из Дубков. Я поставлю ему великолепный кенотаф[16] – хотя, по правде сказать, покойник был довольно постным. И каждый из вас получит богатое вознаграждение – если только вы позволите мне сходить домой за деньгами.

– Сколько? – спросил фермер.

– Ну... – протянул дракон и быстро произвел в уме подсчеты. Он отметил про себя, что толпа собралась довольно большая. – Тринадцать шиллингов восемь пенсов на каждого?

– Что за ерунда! – возмутился Джайлз.

– Чушь какая! – поддержали его жители Хэма.

– Вздор! – гавкнул Гарм.

– Тогда по две золотые гинеи и по гинее детям, – предложил дракон.

– А собакам? – вмешался Гарм.

– Продолжай, – приказал дракону фермер. – Мы слушаем.

– Десять фунтов и кошелек с серебром каждой живой душе, а собакам – по золотому ошейнику! – встревоженно произнес дракон.

– Убить его! – закричали жители Хэма, теряя терпение.

– Мешок золота каждому и бриллианты для дам! – поспешно предложил Хризофилакс.

– Это уже ближе к делу, – сказал Джайлз. – Но все-таки маловато будет.

– Про собак опять забыли! – возмутился Гарм.

– А мешок большой? – заинтересовались жители Хэма.

– А по сколько бриллиантов? – уточнили их жены.

– Горе мне, горе! – воскликнул дракон. – Я разорен!

– И по заслугам тебе, – отрезал Джайлз. – Выбирай: или ты будешь разорен, или будешь убит, если солжешь.

Он взмахнул Хвосторубом. Дракон съежился.

– Решай! – закричали жители Хэма, осмелев и придвинувшись поближе.

Хризофилакс зажмурился; но в глубине души он смеялся и даже беззвучно трясся от смеха, но люди этого не заметили. Этот торг начал забавлять дракона. Очевидно, люди и вправду надеялись что-то получить. Они слишком мало знали об обычаях огромного и безжалостного мира. На самом деле в Срединном Королевстве не было сейчас ни одного человека, которому доводилось бы прежде иметь дело с драконами и который разбирался бы в их хитростях. Хризофилакс уже успел отдышаться и снова начал нормально соображать. Он облизнулся.

– Назовите вашу цену! – сказал он. Жители деревни снова принялись спорить, а

Хризофилакс с интересом прислушивался к их разговорам. Лишь кузнец, как всегда, пророчил несчастья – и это встревожило дракона.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, попомните мои слова, – сказал кузнец. – Змей просто не вернется, вот увидите. Но так или иначе, а добром это не закончится.

– А ты можешь не участвовать в сделке, раз ты такой мнительный, – сказали ему односельчане и снова принялись обсуждать условия сделки. Постепенно они обращали на дракона все меньше внимания.

Хризофилакс приподнял голову. Но если он рассчитывал наброситься на людей или улизнуть, пока они спорят, то его ждало жестокое разочарование. Фермер Джайлз стоял рядом, жевал соломинку и что-то подсчитывал, но при этом не выпускал Хвосторуба из рук и внимательно следил за драконом.

– А ну, на место! – скомандовал Джайлз. – А то ты у меня живо получишь, что заслужил, и никакое золото не поможет!

Дракон тут же притих. Наконец жители Хэма избрали своим глашатаем священника, и тот шагнул вперед, встав рядом с Джайлзом.

– Гнусный змей! – произнес священник. – Ты должен принести сюда все свои неправедно нажитые богатства. После того как пострадавшим будет возмещен ущерб, оставшееся мы поровну поделим между собой. А после этого, если ты торжественно поклянешься никогда больше не беспокоить наши края и не подстрекать других чудищ чинить нам беспокойства, мы отпустим тебя, и ты сможешь вернуться домой, сохранив и голову, и хвост. А теперь поклянись страшной клятвой, которую даже такой змей, как ты, нарушить не посмеет, что ты вернешься сюда и принесешь выкуп.

Хризофилакс немного поломался – для виду – и согласился. Дракон причитал, что он разорен, и плакал горючими слезами до тех пор, пока на дороге не образовались исходящие паром лужи. Но его причитания не разжалобили крестьян. Дракон многократно поклялся всем святым, что вернется со всем своим богатством ко дню Святого Хилариуса и Святого Феликса[17]. До праздника оставалось восемь дней, и этого было слишком мало для такого путешествия. Жители Хэма при всем своем географическом невежестве могли бы это сообразить, если бы подумали получше. И все-таки они позволили дракону уйти, проводив его до моста.

– До встречи! – крикнул Хризофилакс, перебираясь через речку. – Я уверен, что мы вскоре увидимся!

– Увидимся, увидимся! – ответили ему крестьяне. Конечно же, они здорово сглупили. Разумеется, нарушение клятв должно было лечь тяжким грузом на совесть дракона, но беда в том, что совести-то у Хризофилакса вовсе не было. Ну хорошо, допустим, что этот прискорбный недостаток существа со столь величественной родословной оказался выше разумения простых крестьян. Но ведь священник был человеком начитанным и мог бы догадаться о подвохе. Хотя, возможно, он и вправду что-то заподозрил. Он был обучен грамматике, а потому, несомненно, разбирался в будущем времени лучше прочих.