Дженнифер Робертсон - Золотой ключ. Том 2

Остался только сам король, а поскольку во все время его царствования в Ауте-Гхийасе не было иллюстратора, то не было и официального портрета Энрея II со всеми регалиями. Рисовать подобное было для Дионисо привычным занятием, за свою жизнь он изобразил уже столько королей с их тронами, коронами, скипетрами и мантиями, что мог делать это даже во сне. Уже к середине дня он закончил работу и поставил свою подпись, Дионисо Грихальва, в углу картины.

Чудо из чудес — Арриго приехал уже на следующий день, опоздав всего на две недели, и попал как раз вовремя, чтобы пожинать плоды усилий Дионисо. Королевская семья встретила его тепло и благожелательно. Мечелла, конечно же, не принимала участия в церемонии приветствия. Их с Арриго первая встреча — уже как обрученных мужа и жены — произойдет завтра утром, при стечении всего двора. Но поздно вечером, когда Дионисо вышел проветриться и выбросить из головы мысли о принцессе Черносливине, он стал свидетелем романтического свидания в залитом лунным светом королевском саду.

Золотую головку Мечеллы невозможно было не узнать. Арриго легко угадывался по блеску золотых шнуров шагаррского мундира. Подбежав к жениху, принцесса с трудом удержалась, чтобы не броситься в его объятия. Он лишь холодно поклонился. Они смущенно обменялись несколькими фразами, которых Дионисо не расслышал. На мгновение повисла напряженная тишина, затем Арриго взял Мечеллу под руку. Застенчивые, как юные влюбленные, они ушли куда-то за живую изгородь и пропали из виду.

А как же Тасия?

— Иллюстратор, — окликнул его кто-то дрожащим голосом. Дионисо обернулся и в серебряном свете заходящей луны увидел старую служанку, протягивавшую к нему загрубевшие от работы руки. Медленно, на общем языке, как будто не веря, что человек из Тайра-Вирте способен понять гхийаску, она произнесла:

— Умоляю тебя, иллюстратор, скажи мне, что он будет ей хорошим мужем!

— Ну конечно же, будет… — начал было Дионисо. Она отчаянно затрясла головой.

— Нет! Ответь мне не как человек на службе у принца, а как мужчина, знающий другого мужчину и понимающий женщин вашей страны. Ослабит ли эта Грихальва свою хватку? Будет ли у моей девочки хоть один шанс, что он полюбит ее?

Дионисо был растроган такой преданностью.

— Я думаю, будет, — ответил он, насколько мог, честно. — Дон Арриго готов иметь семью и детей. Он сознает свой долг, а она — прекраснейшее олицетворение этого долга. Стоит только взглянуть на вашу принцессу. Она редкая красавица, молодая, очаровательная — средоточие всех мыслимых совершенств. А той женщине, Грихальва, почти сорок, она в матери годится ее высочеству!

Служанку это явно не успокоило.

— Присмотри за ней, — настаивала она. — Ты нарисовал ее с редким пониманием, ты, должно быть, заглянул ей в душу. Давай ей советы, предостерегай ее. Она слишком молода для борьбы с женщинами Грихальва.

— Ты и сама будешь там и сможешь ее предостеречь.

— Нет, — слезы ручьями потекли по морщинистым щекам, — мне запрещено.

— Кем, принцессой Чер… Пермиллой? — поправился он и, когда она кивнула, подтверждая его догадку, продолжал, потрясенный:

— Неужели бедная девочка не возьмет с собой никого из близких ей людей?

По существующей давней традиции невесты будущих Великих герцогов венчались у себя на родине, и до границы их сопровождал почетный эскорт. Когда граница оставалась позади, охрану молодых супругов возлагали на солдат и офицеров Тайра-Вирте. Но невеста всегда брала с собой в новый дом собственных горничных, слуг и других необходимых ей людей.

— Я еще не решилась сказать ей об этом. После венчания она сразу же станет жительницей Тайра-Вирте и должна будет отказаться от старых слуг, ее окружат неведомыми иностранцами, которые не знают и не любят ее, придворными, которых интересует только собственное положение при дворе, варварами…

— Мы все же слегка цивилизованны, — сухо заметил он. — Не волнуйся так, почтенная матушка. Если она окажется одна, Арриго только сильнее станет оберегать ее. Ничто так не заставляет мужчину чувствовать себя сильным, как красивая молоденькая девушка, к тому же еще и беспомощная. И очень скоро у нее появятся друзья, в этом можно не сомневаться. Никто не сможет долго противиться ее обаянию.

Она снова заломила руки.

— Это так, но все же обещай мне присмотреть за ней. Пожалуйста, иллюстратор. Заклинаю тебя именем твоей матери, которая любила тебя так же, как я люблю мою дорогую Челлу.

Он попытался представить себе лицо матери. Это оказалось невозможно. Еще бы — через триста-то лет! Он вспомнил только имя — Филиппия — да слабый аромат лимонного чая. И ничего более.

— Не волнуйся, — повторил он, — принцесса Мечелла — лучшее, о чем только может мечтать дон Арриго. Он не настолько глуп, чтобы отказываться от совершенства, хотя большинство знатных молодых людей мечтают лишь о том, чтобы у их будущих жен было не слишком много недостатков.

— Обещай мне! — настаивала служанка.

Он обещал — в конце концов это обещание ни к чему его не обязывает. Присматривать за Мечеллой в его теперешнем положении даже благоразумно, а когда он станет Верховным иллюстратором… Он отослал женщину обратно во дворец. Если она и не стала счастливее, то по крайней мере хоть прекратила плакать. Но этот разговор пробудил в нем любопытство, и он еще больше часа бродил по саду. В итоге он был вознагражден — ему удалось увидеть Мечеллу в объятиях Арриго с запрокинутой для поцелуя головой.

Интересно, они скучают обо мне? Ищут? Недоумевают, куда я могла деться? Мои друзья, семья, наставники, Алехандро? Что он обо мне думает? Что я сбежала, покинула, предала его — нет, он не может в это поверить, но Сарио способен заставить его поверить. Матра эй Фильхо, я не вынесу, если Алехандро поверит, что я лгу!

Когда я освобожусь, я приду к нему, я расскажу ему, но только после того, как разделаюсь с Сарио, — он клялся, что любит меня, а сам вверг меня в этот ужас, меня и моего ребенка, эйха, бедный малыш, бедная кроха внутри меня…

Твой папа ждет нас, сердце мое, он ждет нас там, снаружи, в большом мире…

И Сарио тоже ждет, Сарио ждет…

— Вот ты и прошел конфирматтио! Я так горжусь тобой, Рафейо! Тасия не обняла сына — она никогда этого не делала, и, поступи она так сейчас, он бы крайне изумился. Она рассмеялась и зааплодировала, от чего юноша смутился и покраснел.

— Ты один постигнешь магию Грихальва, а остальные станут отцами, — продолжала она, разливая вино, которое прислал ей из Гхийаса Арриго. Она протянула Рафейо стакан со словами: