Виктор Обухов - От тёмного пламени

— Ну. — Он посмотрел на меня ясными синими глазами. — Что? Небось рассказывали уже? — Про Сашку-дурачка?..

— Кгм.

— Рассказывали?

— Немного… Про вас… про судьбу… про жизнь… — я запутался, не зная, каким еще словом заменить «коня» и замолчал.

— И про коня, небось, про черного?.. — Не верь. Не было никакого коня. Это я им на ходу сплел, чтоб отцепились. — У меня, братец, посерьезней беда была…

Сашка замолчал. Лицо его словно бы постарело, брови угрюмо сдвинулись и застыли. Казалось, он вспоминает что-то невеселое.

Молчание затянулось. Догадываясь, что раздумья Сашке не в радость, я спросил, перебивая его молчание:

— А как вы на пустыре меня нашли?

— А?.. — словно бы очнулся Сашка. — Как нашел? — Случайно нашел. Я тебя и не искал. Я сестрицу гонял…

— Слушайте, сначала я понял, что вы от нее прячетесь тут, а теперь, выходит, что, наоборот, она вас боится…

— Конечно, боится. Я ее все равно поймаю. Но ведь мне же и спать когда-то надо. Вот когда спать иду, тогда я ее боюсь. — А в этом доме можно спать без забот. Проверено. Она его как огонь обходит.

Ну, а я, в свою очередь, этот пятачок на пустыре не люблю. Это ее место. Даже не сказать, чтоб ее… но поганое место. Как-то там неладно, Правда, ни с кем ничего не случалось, но я чую. Меня в таких делах не обманешь.

— Послушайте, мне показалось, что у меня под ногою земля разошлась…

— Мне тоже. А это значит, что нам обоим не показалось…

— А правда, что ваша сестра…

— Ведьма? — Истинная правда… — Они ее еще не знают, — кивнул головой на окно Сашка, видимо, разумея деревенских. — Но, даст Бог, и не узнают… Я все-таки должен ее изловить…

— Простите, Саша… не обижайтесь… я вот что хотел спросить: ведь она — ваша сестра? Вы так о ней говорите… я хочу сказать, все же — родной человек…

— Она не человек. (Я выпучил глаза и вдруг вспомнил, что Сашку характеризовали, как сумасшедшего. — Видно, правда в этом была). — Но это оставим. Пока. Я все хотел спросить: чего тебя, к ночи, на пустырь понесло?..

Я рассказал ему о своих сегодняшних странствиях, опустив разные подробности личного характера. Объяснил, что пошел от флигеля к дому, но каким-то образом попал на пустырь и несколько часов проспал там.

— Ну, это ты врешь, — перебил меня Сашка. — Ты туда попал где-то около одиннадцати. — Верно?

— Ну…

— Сейчас… — он вынул из кармана часы и посмотрел на них, — десять минут первого. Если точно — восемь…

— Не может быть!.. — Я помню, что сидел долго…

Я описал ему подробно все свои грезы, ощущения. Сашка слушал очень внимательно и по ходу рассказа все больше мрачнел.

— Воля твоя, парень, — сказал он, когда я замолчал. — Что-то мне все это не нравится. На тебя-то, ясное дело, морок напустили. — Но как ты до этой песни дослушался?..

— А что это за песня?

— Откуда же я знаю. Но ни о чем хорошем она не говорит. Ясно, что из-под земли. — Мертвецы поют, но они — живые. Как это может быть, — не понимаю, не понимаю…

— Нет, — объявил он через несколько минут, прервав бормотание, — не понимаю.

— Чего?

— Многого. Не понимаю, кто они. Не понимаю, как ты с ними связан. А что связан — несомненно. Я таких песен, например, не слышал. Хотя у меня тоже чутье есть… И потом — причем здесь моя сестрица?..

— Да уж она точно не при чем.

— Зря ты так думаешь. Она тебя уже два дня следит. Это не просто так, ты уж мне поверь.

У меня захолонуло в груди от такой новости.

— А вы уверены?..

— В чем?

— В том, что она за мной… следит?.. Меня… ищет?..

— Можешь не сомневаться. Я-то уж знаю. Но только непонятно мне, что ей от тебя надо?

— Я ей вчера лапу… руку… лапу подшиб…

— А, так это ты? — А я думал, чего у ней рука замотана.

— Я.

И я рассказа ему о вчерашней встрече с Кошкой.

— Ну да, — сказал Сашка, выслушав. — В ее манере. Меня однажды так тоже чуть не затащила в реку. И еще одного… есть тут мужик…

— Фадин?..

— Кто тебе все это говорил?

— Петя.

— Петр? — Да он вроде к этим делам без внимания. — Сашка вздохнул. — Хороший он человек, а вот это несерьезно. Это его когда-нибудь может подвести…

— Но она меня заманивала еще до того, как я в нее камнем швырнул…

— Это она по злобе. От избытка. Она это любит… — Я и про коня-то сочинил по тому же плану…

«А ведь верно…» — подумалось мне.

— Слушайте, а если без коня, то все же, что тогда случилось? Или совсем ничего?..

— А случилась тогда, — сказал Сашка после напряженного молчания, — вот такая история. Узнал я от своей родительницы, что сестрица моя… не человек.

— То есть… как?

— Вот так. Родительница перед смертью сказала. Покаялась… причастилась… не знаю, каково ей сейчас. — Сашка перекрестился. — Верю, что прощена…

— Так вот. Позвала она меня незадолго. И рассказала. — Родила она ее неизвестно от кого. Сама говорит, от темного пламени. Я так понимаю — от демона. Есть даже в науке какое-то ему название…

— Инкуб, — вспомнил я.

— Да, как-то так. Родила и вырастила. И уж любила, — прости мне, Боже, — опять перекрестился Сашка, — куда больше меня. — Ну, оно и понятно: женщина. Да и младшая…

Но я не поверил ей. Согласись сам: кто ж поверит? Мы-то с сестрой друг друга всегда не любили, но такое узнать, — чересчур уж…

— Вижу, — не веришь, — она говорит. — Но знаешь что, я тебя научу: ухитрись и подгляди за ней. Когда уверена будет, что ее никто не сможет увидеть. Или в минуту, когда забудется, делом каким-либо прочно займется, — глянь тогда в зеркало… Посмотришь сам… и прости меня…

Вот так. Сначала мне, конечно, не до того было. А вот после похорон как-то поругался я крепко с сестрою. Да и вспомнил. И тем же вечером ее и поймал. Какие-то она бумаги читала, я видел, что очень занята. Глянул в трюмо, и…

— Что?.. — затаив дыхание, спросил я Сашку.

— Словами не расскажешь. Но уж похуже говорящего коня. Хорошо, я в невидном месте стоял. — Так там и осел…

— Ну, а потом что?..

— Потом — сначала ничего. Пора мне было и уезжать. Но перед отъездом захотелось мне еще раз проверить: не сошел ли я с ума? — Еще раз убедиться… И опять момент поймал: она в ванную ушла мыться, а я в туалет забрался, стал на унитаз и через окошко посмотрел…

— И?..

— Сначала вроде бы — баба как баба. Сморгнул — и вот тогда: дракон не дракон… слов не подберу…

(- Я смотрел на него примерно так, как вы сейчас на меня, — прервавшись, сказал Сергей Сергеевич).

… И — что хуже — она меня увидела. В зеркало. Завыла, да так, что я чуть не грянулся со своего насеста… Соскочил, выбежал — и в комнату. И она следом выскакивает из ванной — уже баба, мокрая вся, вода в волос льется… — Я, конечно, понимал, что на сей раз просто руганью обычной не обойдемся… Кинулся в материну комнату, — там у меня иконка была… спасибо ей, перед смертью надоумила… — Схватил иконку, выставил, как щит, и спрашиваю у сестры: