Eldar Morgot - Тень на Солнце

— Пантелей справится? — спросил шагающий рядом Ваадж.

— Справится… — пробормотал Зезва. — Зря лошадей не взяли.

— Не зря. Испугаются, понесут. С болотником свидание хочешь устроить?

— И то верно…

Темные кроны исполинских деревьев почти не пропускали лунный свет. Освещая дорогу факелами, горстка людей медленно продвигалась через лес по старой дороге. Чаща темнела со всех сторон, давила, пугала чудными звуками. Странные шорохи раздавались из кромешной тьмы, и перепуганные эры лишь сильнее сжимали вилы и колья. Лишь старый Пантелей решительно вышагивал впереди, неся на плече видавшую виды палицу. Заухал рядом филин, испуганно вздохнул молодой эр. На него тут же шикнул Пантелей.

— Ужо молчи, сопляк!

— Ох, дядя Пантелей, жутко тута!

— Понятно, что жутко-та, не на фазана идем, поди.

— Оно-то понятно…

Жуткий вой пронзил воздух, заметался среди черных стволов и веток, промчался ветром по покрытой листьями траве. Вскрикнул от ужаса молодой эр.

— Очокоч орет, — пояснил Ваадж, обходя трясущихся эров. — А ну, чему я вас учил? Давай, глотай эликсир, а то страх превратит вас баранов! Ну, живо, сейчас очокоч снова крикнет!

Зезва поспешно сделал глоток зелья, которым их всех снабдил Ваадж накануне. Вязкая горькая жидкость опалила нёбо, жидким огнем потекла в желудок.

— Уф, — задохнулся Зезва, — крепка, зараза!

Очокоч снова взвыл, уже совсем рядом, так близко, что даже эликсир перестал помогать. Так, во всяком случае, показалось Зезве. Он поднял над головой факел и потряс им.

— Не бойсь, народ! — крикнул он. — Эликсир действует, а не то давно катались бы мы по траве, вереща от страха! Очокоч кричит жутко, страшно, но терпеть надобно, терпеть!

Пантелей уже вовсю раздавал тумаки посреди своего воинства, и вскоре дисциплина была восстановлена. Ваадж хотел что-то сказать, но вдруг напрягся, резко присел. И вовремя, потому что из темноты со свистом вылетела кривая ветка и впилась в горло одного из эров. Тот захрипел, медленно осел на землю. Кровь фонтаном забила из артерии.

— Крюковик! — закричал Ваадж, размахиваясь мечом, — ах, моя вина… Все назад!

Зезва развернулся на месте, выставил факел. Прямо перед ним из темноты возникло жуткое существо — дикая помесь гоминида и сухого кривого дерева. Черный ствол, коренья, переходящие в уродливое подобие ног с длинными кривыми пальцами, две кривые руки-ветки с острыми как шипы руками-крюками. И круглое рыло, вращающиеся красные глаза над широко раскрытым уродливым ртом-дуплом. Чудовищные руки-ветки вертятся в воздухе с невероятной быстротой, стремительными черными молниями пронзают воздух, метя по человеческой плоти. Зезва сделал выпад, крюковик взвыл, отступил на шаг, взмахнул крюками. Ударил. Свист рядом с ухом. Зезва уклонился. Новый удар! Ах, зараза…Крюковик зарычал.

Налетел Ваадж, подпрыгнул, и с лету рубанул чудище по стволу-туловищу. Зезва заметил, что вокруг рук чародея светится какая-то субстанция бледно-синего цвета.

Подскочили опомнившиеся эры во главе с Пантелеем. Вид погибшего товарища вселил в сердца простолюдинов дикую ярость. В мгновенье ока крюковик был разрублен на куски, искромсан и растоптан. Довершил расправу Пантелей, с натужным уханьем припечатав голову страховидла к земле. Крюковик пару раз дернулся и затих. Красный застывший глаз свирепо смотрел вверх.

Раздалось новое рычание, из темноты возникло еще три крюковика. Но эры уже поджидали их и с дикими криками ринулись в атаку.

— Ваадж, что ты подмешал им? — задыхаясь, спросил Зезва, уворачиваясь от ветки — крюка.

— Ничего не подмешал, — отвечал Ваадж, рассекая мечом воздух над головой. В его пальцах снова появилось свечение. Зезва уже все понял. Правда, времени на высказывание догадок не было совсем. Появилось еще несколько крюковиков, и сражение закипело не на шутку. Пронзенные крюками, пало двое эров.

Донесся истошный крик из задних рядов эрского отряда.

— Очокоч! Спасайся!!

— Зезва! — крикнул Ваадж, отбиваясь.

— Бегу!

Очокоч взмахнул отрубком-топором, что рос прямо из груди чудовища. Черный топор разрубил ближайшего эра, несчастный повалился на землю, орошая кровью все вокруг. Три эра завопили от ужаса и побежали. Появился Пантелей, грозно взмахнул палицей.

— А ну, сучьи дети, в строй, вашу мать я на сеновале трахал!!! В строй!!!

Зезва замедлил шаг, пригнулся. Очокоч стоял неподвижно, поджидая. Краем глаза Зезва заметил, как Пантелей и трое его людей окружают чудовище. Очокоч ждал. Ржаво-коричневая шерсть свисала грязными клоками на теле чудовища. Глаза лешего горели, словно две луны, совершенно одноцветные, без каких-либо признаков зрачков, лишь бездонные, белые как смерть, диски, сверкающие в темноте. Очокоч ждал. Его уродливая голова мелко тряслась, островерхие уши с длинными свисающими на плечи мочками двигались самостоятельно, поворачиваясь в такт окружавших его людей. Покрытые коричневой шерстью руки с кривыми, острыми, как бритва когтями, застыли, поджидая удобного момента для смертельного выпада. Из груди лешего рос длинный отросток, похожий на топор. Этим топором очокоч и рассек несчастного, что валялся возле его ног.

Зезва выставил ногу вперед, поднял меч. За его спиной, в темноте раздавались крики — эры продолжали сражаться с крюковиками.

Очокоч вдруг взвыл. Эры аж присели от ужаса. Даже Пантелей попятился. Зезва почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Он поднял меч над головой и закричал в ответ, закричал громко, гневно. Эры поддержали его нестройными воплями. Зезве почудилось, что в глазах-лунах очокоча мелькнуло изумление. Или только почудилось? Очокоч ждал. Люди тоже не нападали, только кружили вокруг, сжимая оружие мокрыми от пота ладонями. Шум и крики в темноте прекратились. Высоко подняв светящийся синим светом меч, подбежал Ваадж, а за ним остальные эры. Заметно поредевшие.

— С крюковиками покончено, — сказал Ваадж, становясь рядом с Зезвой. — Что тут у нас? Ого, крупный экземпляр, клянусь дубом!

— А ну, — скомандовал Пантелей, — окружай страховидла-та… Щас гада изрубим!

Очокоч ждал. Ваадж вздрогнул, резко повернулся. Зезва уже отступал под ударами трех очокочей, появившихся из чащи, три эра корчились на земле. Бородач Пантелей получил рану в плечо, но не обращал на нее внимания, яростно размахивая палицей. Десять очокочей окружили людей со всех сторон, торжествующе завыли.

— Смерть нам! — взвизгнул один из эров, присев от страха. — Все подохнем тута!

— Защищайся, дундук! — прорычал Пантелей, отбивая палицей топор лешего. — Я те как умру, паршивец!