Энтони Варенберг - Наследие мертвых

В один сосуд — в единое вино.

И я с тобой, покуда дух живой,

Он пленный дух. Не ты моя, я твой.

Мои желанья — это западня,

Не я тебя, а ты возьми меня

В свою безмерность, в глубину и высь,

Где ты и я в единое слились.

Человек, перу которого принадлежали эти строки, очень спешил. Неровные, они наползали друг на друга, и Конану не сразу удалось их разобрать.

— Это Элих написал? — осторожно уточнил он, закончив чтение.

— Да, но моей рукой. Его голос звучал у меня в голове так отчетливо… я записывала, боясь что-то пропустить, не успеть… а после той ночи я обнаружила, что жду ребенка. Его можно услышать, увидеть его следы. Однако сам Райдер родился незримым.

У Конана уже имелись веские подтверждения словам Ирьолы, и он кивнул, показывая, что верит ей.

— Я слышал. И видел.

— Я знаю, — улыбнулась она. — И еще, он отражается в зеркалах.

— Но в твоем доме нет зеркал.

— Я убрала их, когда ты стал жить здесь. Хотела, чтобы ты постепенно понял, привык и поверил прежде, чем убедишься. Потому что, Конан, мне уже немного осталось. Я не успею ничего сделать, чтобы возвратить Райберу облик, а у тебя еще есть время.

— У меня? — северянин вздрогнул. — А я-то здесь при чем? Нет, Ирьола, я не…

— Умоляю, помоги нам. Мне не преодолеть пути до Бельверуса. Возьми Райбера с собой. Найди того мага, Аттайю, который так страшно проклял нашу с Элихом любовь… когда он умрет, Райбер станет обычным человеком. Сделай это, Конан, отомсти за нас!

— Нет, — решительно повторил он, стараясь не смотреть на Ирьолу.

— Я заплачу тебе за это, — продолжала настаивать женщина. — Вот, возьми, — с этими словами Ирьола взяла в руки глиняную статуэтку какого-то божества и разбила ее. Статуэтка оказалась полой внутри, но отнюдь не пустой — изумленному взору Конана явились несколько горстей чистейших и очень крупных изумрудов. — Это мое приданое. Признаться, когда мы с Элихом задумали бежать, я их попросту украла, но ведь они все равно предназначались для меня. Я не прикасалась к ним даже в самые отчаянные времена. Продавая их по одному, ты сможешь безбедно жить несколько лет.

— Ирьола, я не могу взять это!

— Конечно, можешь, — возразила она, — камни твои. Только не оставляй Райбера…

— Ну, так ты мне его, может быть, хотя бы покажешь? — угрюмо спросил северянин, и Ирьола поняла, что победила.

— Райбер! — позвала она, доставая из-под кровати узкое овальное зеркало…

Судя по отражению, мальчишка был самым обычным, с соломенно-светлыми волосами, широко расставленными любопытными голубыми глазами и слегка вздернутым носом. Вот только, обернувшись, Конан не увидел ничего. Этот эффект был до того неправдоподобным, что он не смог сдержать изумленного возгласа.

— Ты привыкнешь, — сказал Райбер. — Ты ведь теперь будешь жить с нами, правда?

…Ирьола умерла спустя еще половину луны. Похоронив ее, Конан направился в Бельверус. Вместе с Райдером.

К изумрудам он решил не прикасаться, полагая, что это законное наследство его маленького спутника. До сих пор все шло хорошо. И вот теперь, пожалуйста, новое потрясение.

— Ну, паршивец, — вслух проговорил Конан, — на что он только рассчитывает? Ведь поймаю — уши оторву!

Глава IV

Впрочем, чтобы осуществить вторую часть угрозы, сначала хорошо было бы сообразить, как быть с первой. Конан не привык медлить, если от него требовалось действовать, и потому прибег к самому простому способу поисков — прошелся по Бельверусу, время от времени расспрашивая людей, где можно найти колдуна Аттайю. Судя по тому, как случайные собеседники относились к его вопросу, каждый третий отлично понимал, о ком речь, но тут же старался отойти от Конана подальше, как от зачумленного. Тот решил, что это маг нагнал на людей такого страха, что при одном звуке его имени они готовы сорваться с места и бежать, куда глаза глядят. И ошибся. К середине дня, когда киммериец уже порядком устал и был раздражен до крайности бесполезностью всех своих усилий, некая бойкая девица из тех, что торгуют собой, выслушав его, прищелкнула пальцами и сказала:

— Ты, красавчик, шел бы прямиком к Доналу Огу. Он тебя за твое любопытство отправит на славненький такой костерок, а пока ты станешь поджариваться живьем, объяснит, где следовало искать хоть Аттайю, хоть еще какого прорицателя.

— Донал Ог? Это еще кто такой? — спросил варвар.

— Как, ты не знаешь? Да ты, похоже, давненько не бывал в Бельверусе. Донал Ог, глава тайной охраны, — она понизила голос до шепота. — Он который год беспощадно расправляется с разными колдунами, гадалками, а недавно распорядился, чтобы по закону отлавливали и всех, кто к ним обращается. Так-то!

Вообще-то неизвестный киммерийцу Донал Ог показался Конану личностью весьма симпатичной. Доведись ему самому получить достаточно власти, варвар поступил бы, пожалуй, так же.

— И прямо сразу, значит, на костер? — уточнил он.

— Ну, если повезет, для первого раза можно отделаться пару сотней плетей, а вот если снова попадешься, тогда пощады не жди, — сказала красотка, недвусмысленно и весьма соблазнительно облизывая сочные полные губы. — Давай-ка ты лучше со мной развлечешься, и приятнее, и безопаснее, а то сдались тебе какие-то колдуны. За наше ремесло ничего плохого не бывает, Доналу Огу до нас дела нет.

В другое время киммериец, что скрывать, весьма даже охотно принял бы это предложение, отложив прочие заботы на потом, но сейчас тревога за Райбера пересилила желание тут же подхватить аппетитную красотку и затащить в какой-нибудь укромный уголок.

— Не могу, — с откровенным сожалением сказал он, — занят.

— Напрасно ты так, — огорчилась девушка, успев оценить, что черноволосый незнакомец и собой недурен, и при деньгах: стремление заполучить некоторую их часть боролось в ней с опасением сказать лишнее, но жадность победила. — Слушай-ка, коли тебе так надо отыскать Аттайю, я бы могла тебя выручить. То есть не я сама, а вот есть у меня подружка, которая все про всех знает, и если ей немного заплатить…

— Что-то мудришь ты, мне сдается, — усмехнулся варвар. — Где эта подружка?

— Попозже придет, — оживилась девица. — Пойдем пока со мной, как раз вместе ее и дождемся. Да не вру я! Не такая ненормальная! Ты вон какой здоровый, если разозлишься, чего доброго, и прибить можешь. Меня Агуэдой зовут, — представилась она, — а подругу — Дилорой. Если захочешь, так мы с нею вместе вообще чудеса творим! Не пожалеешь.

Агуэда не переоценила своих способностей, Конан вскоре был вынужден признать, что она весьма искусна в любви, и ожидание отнюдь не показалось ему утомительным. Он даже не заметил, как прошло время, когда в ту же крошечную комнату, куда Агуэда привела его и в которой, кроме постели, почти ничего не было, вошла вторая девушка.