Майкл Ши - Жемчужины Королевы-Вампира

Представьте себе пять или шесть постоялых дворов размером с этот, друзья мои, да соедините их вместе, вот тогда вы получите некоторое представление о размерах той палаты. Трое жриц Королевы выслушивали жалобы подданных – Вулвула справляется с этой работой в одиночку, столь велики ее проницательность и память; еще дюжина столов, за которыми сидели помощники судей, были разбросаны по залу. Всего в Палате находилось, должно быть, не менее тысячи тяжущихся, однако она не была заполнена даже на половину. Да будет известно всякому: никто из людей, которых мы расспрашивали о правосудии Королевы, никогда не отрицал, что в любое дело, будь то большое или малое, она вникает со всей возможной обстоятельностью и всегда выносит самое справедливое и мудрое из всех возможных решений. Верно, что в ее владениях несколько десятков человек ежегодно просыпаются больными и ослабевшими после мучительных кошмаров, терзавших их ночью, а еще десяток-другой не просыпаются совсем. Но ведь хорошее правление тоже должно иметь свою цену, не так ли?

Для текущих дел, наподобие уплаты налогов, предназначались свои столы, и мы вскоре нашли тот, за которым сидел чиновник, занимавшийся выплатой премий за убитых упырей. Он сделал знак одному из сидевших подле мужчин в покрытых пятнами крови фартуках, – это оказались свежевальщики, – тот поднялся и кивнул нам, чтобы мы следовали за ним. Вместе мы покинули Палату и двинулись в путь по коридорам дворца. Это воистину поразительное здание. Мы прошагали добрых полмили, что заняло не менее четверти часа, но в наших умах не возник даже призрак догадки о том, какой же принцип лежит в основе расположения его многочисленных залов, палат, комнат, ходов и выходов. Высота потолков беспрестанно колеблется, путник оказывается то в небольших комнатушках, стены которых едва ли не сплошь изрезаны дверными проемами, то, напротив, вступает в продолговатые гулкие галереи, из которых, кажется, нельзя выйти, кроме как вернувшись назад, поскольку дверей в них практически нет. Обитатели дворца, – а их там видимо-невидимо – редко знают что-либо, кроме своего привычного «района» да нескольких прилегающих к ним коридоров. Наконец наше странствие завершилось, и мы вышли наружу на восточной набережной.

Свежевальщик спустил с нашего упыря шкуру «чулком», да так быстро, что я и глазом моргнуть не успел. Она идет на изготовление пергамента, шлепанцев для богатых людей и ножен для дамских кинжалов. Кости и внутренности он швырнул в стоявшее на плоту ведро: их используют в качестве наживки в ловушках на ползунов, расставленных по всему периметру озера. Голова отправилась туда же, однако не раньше, чем свежевальщик раздробил специальным молотком челюсти и вытащил из них клыки, которые и отдал нам. Их было десять: по пять мощных коренников с острыми краями сверху и снизу.

Кроме того, в качестве платы он вручил нам одну черную жемчужину.

На той же самой набережной расположился со своей жаровней старый медник. Он предложил нанизать для нас клыки на цепочку, чтобы можно было носить на шее. Работал он споро, плату брал небольшую, и вскоре мы уже уходили от него, щеголяя ожерельями из упырьих клыков: по пять на брата. Это окончательно утвердило нас в новой роли, имевшей, однако, и свои недостатки.

Опытные трапперы носят «челюсти»: десятизубые ожерелья, одно над другим.

«Зеленых» коллег по цеху они не жалуют: неопытность повсюду встречает достаточно жестокий прием, но среди этих людей – особенно. Надо полагать, в собравшейся поглазеть на церемонию обожествления толпе найдется немало желающих позабавиться за наш счет. Что ж, эту проблему будем решать по мере ее возникновения.

А затем мы отправились туда, куда на нашем месте наверняка бы потащился любой деревенский болван: поднялись на самую вершину пирамиды, чтобы убедить стражников позволить нам за небольшое вознаграждение взглянуть на Короля Года.

V

Как я уже говорил, вершина пирамиды упирается в облака. С открытых террас верхних ярусов не видно ничего, кроме сплошной белизны, от которой смотрящего прошибает холодный пот; она повсюду – сверху, снизу, вокруг. Стоя там, чувствуешь себя отчаянно одиноким. Непроницаемая для глаза белизна, кажется, уничтожает само время, перенося тебя в Вечность. Поневоле начинаешь думать, что ты умер и превратился в иссохший скелет, который стоит тут не меньше десяти веков, а вся твоя бурная и полная событий жизнь не более, чем могильный сон. С такими мыслями я и Барнар снова вошли внутрь здания и поднялись на последний ярус, куда нельзя попасть иначе, как через коридоры предыдущего.

Поток любопытных не иссякал, однако обычай глазеть на обреченного Короля был еще не вполне узаконен, и потому посетители старались двигаться тихо и уходить быстро. Мы же, пользуясь удачно избранной ролью новичков-трапперов, вчера еще бывших деревенскими простаками, могли позволить себе шагать нога за ногу, то и дело оглядываясь по сторонам.

Верхний ярус выгодно отличался от прочих гениальной простотой планировки: квадрат из двенадцати комнат, с тремя дверями в каждой из боковых сторон. Король Года не должен проводить последние несколько суток своей жизни в той же самой комнате, где дожидался своей очереди быть превращенным в бога его предшественник; двенадцать лет должно было миновать, прежде чем помещение использовалось вновь. Поэтому каждый год бдение Короля происходит в новой комнате. Соединяющие их коридоры освещены скудно. Сводчатые потолки теряются во мраке высоко над головой. Вершина пирамиды задумана в виде увенчивающей все сооружение короны, которую, правда, почти никогда не видно снизу из-за постоянной облачности.

Мы несказанно обрадовались, увидев, что у двери одной из комнат в самом конце коридора, рядом с поворотом, действительно стояли всего двое стражников. Барнар шепнул:

– У меня получится. Понадобится только веревочная дорожка от двери вдоль всего коридора и еще футов на шестьдесят вдоль соседнего.

– Сегодня вечером сделаю, – пообещал я.

Дожидаясь своей очереди бросить сквозь забранное решеткой окошко в двери взгляд на Короля, мы внимательно рассматривали стражников. За нарочитой неподвижностью покрытых шрамами лиц и кажущейся бессмысленностью взгляда бывалых солдат чувствовалась, однако, постоянная готовность к действию. В том, что это опытные воины, мы не сомневались ни минуты. Стоять на часах у дверей последнего пристанища Короля Года – выгодное занятие, и только старейшие из дворцовых гвардейцев могли рассчитывать на этот пост. Я заплатил одному из них, и мы уставились в окошко, не забыв отметить, что никакого замка на двери не было.