Елена Хаецкая - Желтый камень Зират

Мартин опустился на песок. В глазах у него потемнело, в ушах застучала кровь. Его сильно затошнило, и он сжал зубы, закрыв лицо руками. Исангард бросил ему одеяло, которое Мартин схватил и машинально прижал к себе.

— Поспи, — предложил Исангард. — Пойдем дальше ночью, когда станет прохладно.

— Ночью темно, — с отвращением сказал Мартин, заворачиваясь в колючее шерстяное одеяло.

— Ночью луна, — отозвался Исангард.

— И вампиры, — мерзким голосом вставил Кода и в ту же секунду присел, получив от Исангарда увесистую оплеуху. Рука у алана была тяжелая. Кода глухо заворчал и притих.

Исангард осторожно потрогал его распухшее ухо.

— Болит ухо-то? — спросил он.

— Ухо-то болит, — жалобно подтвердил Кода.

Ухо не просто распухло. Оно в полном смысле слова отваливалось. Тонкая розовая кожа была порвана, на месте ранки образовалась огромная болячка. Исангард задумчиво рассматривал ее. Кода всем своим видом выражал покорность судьбе.

Порывшись в кармане, Исангард вытащил круглую коробочку из толстого белого стекла — подарок Афзы. «Бери все, что дадут, не торгуясь». Улыбаясь, алан поковырял пальцем в густой скользкой мази темно-зеленого цвета и стал намазывать несчастное ухо. Кода сильно засопел и переступил с ноги на ногу. От мази распространилось зловоние.

Мартин помянул три источника, три составные части коммунизма и натянул одеяло себе на голову. Он больше не мог выносить этого кошмара. Пустыня была алтарем. Огромным алтарем чужого божества, а солнце — ножом в руке небесного жреца. Мартину мучительно хотелось окунуться в спасительные воды атеизма, но ему мешали — вонючая мазь, отвратительная тварь из шахбинских песков, которая ныла и жаловалась, грязный бродяга Исангард.

Незаметно для себя Мартин заснул и почти сразу же услышал ненавистный голос Исангарда:

— Господин.

Мартин нехотя высунулся из-под одеяла:

— Что тебе?

— Пора идти. Уже вечер.

Мартин со стоном сел. Чужая луна с отъеденным боком низко висела над горизонтом. Залитые лунным светом, маячили перед ним две щуплые фигуры, одна побольше, другая поменьше. Исангард и Кода. Мартин содрогнулся. На миг ему показалось, что он попал в плен к странным темным силам. Потом взял себя в руки. Суеверия — вещь, недостойная Мартина-Переса.

— Помоги мне встать, — сердито сказал он, обращаясь к Исангарду.

С того момента, как у них кончилась вода, минуло восемь часов. Свою единственную надежду — людей черных шатров — они оставили далеко позади. Компас свисал с вытянутой шеи Мартина и при ходьбе тяжело бил его по впалому животу.

Исангард шел впереди. За спиной у него пристроился Пустынный Кода, привязанный плащом так, как обычно цыганки привязывают детей. Кода оживленно вертел лопоухой головой и время от времени что-то говорил своему покровителю, размахивая лапками. Исангард не утруждал себя ответом, и гном на время замолкал и снова цеплялся за его шею.

Мартин не понял, зачем Исангард резко свернул в сторону. Там ровным счетом ничего не было. Такие же пески. Кода заговорил, тыча в песок розовым пальцем. Человек остановился, поглядел на Коду, словно не веря его словам, но Кода снова что-то проговорил, и тогда алан послушно пошел в том направлении, что показала ему нечистая тварь. Мартин увидел, что Исангард ускорил шаги.

Исангард почти пробежал метров тридцать и так же внезапно замер, как вкопанный, на совершенно пустом месте, глядя себе под ноги.

— Что это с ним? — пробормотал Мартин. — Он в своем уме?

Исангард упал на колени и, опираясь руками о песок, прижался к нему щекой. Кода завизжал и забарахтался у него на спине. Выпрямившись, Исангард развязал узел, освобождая Коду, и тот присел рядом на корточки. На глазастой физиономии Коды появилось озабоченное выражение. Он что-то проговорил своим хриплым каркающим голосом.

Мартин с досадой смотрел на обоих. Похоже, эти двое не собирались продолжать путь. Исангард уселся, скрестив ноги, и принялся что-то внушать Коде. В ответ гном возбужденно фыркал, мотал в знак протеста розовыми ушами и притих только тогда, когда человек сильно щелкнул его по лбу.

Мартин решил положить конец этому безобразию. Заметив стремительно приближающегося Мартина, Исангард выставил вперед руки:

— Осторожно! — крикнул он.

Мартин бросил взгляд себе под ноги и остановился. Прямо перед ним в песках зияла дыра. Глубокая, бездонная яма, ничем не обозначенная и, на первый взгляд, никак не укрепленная.

Это был колодец.

Мартин повел себя так же, как несколько минут назад Исангард. Он встал на колени и заглянул в колодец.

— Вот и вода, — сказал Исангард.

Вид у Мартина был растерянный.

— Но как же так, — проговорил он, — мы ведь могли пройти мимо…

— Ничейный колодец, — сказал Исангард. — Этой водой могут пользоваться все. Нам невероятно повезло, господин.

— Ни веревки, ни меха…

Исангард нехорошо прищурился.

— Да, — заметил он, — эдак можно подохнуть от жажды прямо рядом с колодцем… Если не подумать заранее о такой возможности.

Он неторопливо размотал с пояса веревку. Мартин впервые смотрел на своего раба без отвращения. Вода была близко, до Белых Гор осталось всего пять дней пути. Мартин вытащил из мешка кожаный мех и протянул его Исангарду. Тот кивком подозвал к себе Коду.

— Не полезу, — каркнул Кода.

— Тебя не спрашивают, — сказал Исангард.

Он положил мех и веревку на песок и двинулся к Пустынному Коде, который поспешно отскочил в сторону.

— Я все равно поймаю тебя, — сказал Исангард. — Кода, лучше не спорь.

Большой рот Коды расплылся, и из золотисто-коричневых глаз потекли слезы. Он ревел, захлебываясь и дергая мокрым носом. Он бросал на Исангарда взгляды исподлобья — мрачные и жалобные.

Исангард взял его за тонкие плечи.

— Нужна твоя помощь, пойми.

В ответ послышалось продолжительное невнятное нытье, в котором с трудом угадывались слова.

— Ы-ы-ы… утопить… ы-ы-ы…

— Я тебя крепко привяжу, — обещал Исангард.

Кода замолчал и перестал дышать. Он не дышал, казалось, целую минуту, а потом трагически всхлипнул.

— Кода, я бы сам полез, но меня веревка не выдержит.

Кода помялся немного, потерся головой о плечо человека. Исангард заметил, что при этом пустынный гном потихоньку обтирает сопли о его рукав, усмехнулся, но ничего не сказал.

— Я боюсь, — сказал Кода. Ответа не последовало. Кода поднял глаза — огромные, полные мольбы. Это могло бы растопить сердце людоеда, но Кода имел дело с аланом.

Исангард ласково потрепал гнома по уху.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Полезай.