Роберт Холдсток - Кельтика

— А сыновья у тебя есть?

— Зря ты о них напомнил, — недовольно буркнул он. — Настоящие демоны, демоны-двойняшки. Им по пять лет. Нелегко было упросить их наставника, вождя коритани, так долго с ними возиться — Боров и Кукал, его рыцари, меня хорошо понимают. Я не хотел забирать домой этих чудовищ, но он их вернул, как только им исполнилось пять, и дал мне прекрасного черного быка и телку в качестве отступного. Когда вернусь, нужно заняться их воспитанием. Они, наверное, уже довели беднягу Куномагла, их нового воспитателя, до белого каления, если не до безумия. Я надеялся еще на пару спокойных лет. Маленькие злодеи. — Дальше он говорил как бы сам с собой. — Неленивые, неглупые. Но очень вспыльчивые, все их выводит из себя, так говорит их бывший наставник. Когда я умру, с ними будет трудно сладить. Эти двое передерутся от жадности при дележке земли, если я что-нибудь не придумаю.

Он еще пару минут бормотал что-то неразборчивое себе под нос.

Насколько я знаю, сыновья вождей у кельтов всегда отдавались на воспитание до семи лет, а потом возвращались к своим настоящим родителям. Это называлось разлучением, мучительный обычай для большинства, но не для Урты, как я понимаю. Возвращение называлось воссоединением. Это было время, когда дети и их родители узнавали друг друга и сближались, что было достаточно сложно после столь долгой разлуки. Одного из трех возвращающихся домой наследников приносили в жертву болоту еще в юности: его связывали, душили, перерезали горло ножом и бросали на мелководье.

Тем не менее я собирался подружиться с Уртой. Он был мне нужен, и я не хотел с ним ссориться.

— Как я понимаю, прорицатели нагадали, что твою землю ждут беды?

— Да… Они так сказали, когда я открыл им свой сон.

— Тогда это должно быть правдой.

Урта пристально посмотрел на меня, потом на мрачных колдунов.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — шепнул он. — Они ничего не могут сейчас, значит, и тогда не могли. Возможно, все обернется к лучшему.

— Я устал, — заявил я. — У меня есть свои дела.

— Ну конечно, кричащий корабль, ты говорил.

— Да, кричащий корабль.

— Я про него ничего не знаю, но все равно, удачи. Она тебе понадобится, если ты собираешься морозить яйца, чтобы поднять его со дна.

— Спасибо. А через несколько дней, в знак благодарности за твою любезность, я посмотрю, что можно сделать для тебя. Конечно, если ты захочешь.

Урта поскреб свою густую черную бороду, размышляя над моими словами.

— Ты чародей?

Зачем скрывать, решил я. Все равно рано или поздно он узнает: или когда обнаружит, что я собираюсь сам спуститься за кораблем, а не поднимать его, или от Ниив, к чьим достоинствам скрытность не относилась.

— Да, — с улыбкой подтвердил я. — И к тому же лучший.

Он рассмеялся:

— Все так говорят. Ты слишком молод, не старше меня.

Не помню, почему я сказал то, что сказал, почему доверил Урте то, что скрыл от Ниив.

— Я намного старше тебя, но остаюсь вечно молодым. — (Он безразлично смотрел на меня.) — Когда я родился, — рассказывал я, — все твои земли были покрыты лесами, а по побережью бродили дикие животные.

— И давно это было?

— Давно. Сотни лошадиных жизней тому назад.

— Ты чокнутый враль! — помолчав, сказал Урта, хитро улыбаясь. — Но я ничего не имею против. Совсем ничего. Можешь быть вралем или сумасшедшим, если тебе нравится. Но врешь ты здорово, а заняться мне все равно нечем — ночь кругом. Пожалуй, я послушаю парочку твоих историй. — Он огляделся. — В этом богом забытом месте только и остается пить да болтать.

— Я не вру, — спокойно возразил я. — Но твои сомнения меня не оскорбляют.

— Тогда и говорить не о чем, давай лучше выпьем! — Он поднял кожаный бурдюк с вином, приглашая меня принять участие.

— Давай!

Потом произошло неприятное происшествие, после которого я стал осторожнее.

На следующий «вечер», то есть после еды перед сном, один из свиты Урты — Катабах, по-моему, — отвел меня в заснеженный лес. Урта и его люди были там, они, задрав вверх головы, разглядывали одежду двоих колдунов, натянутую на напоминающие человеческую фигуру деревянные рамы. При моем приближении поток шуточек, которыми они перекидывались, прекратился. Мой приход был встречен с ледяным почтением.

— Вот что бывает, если не во всем разбираешься, — заявил Урта. — Какой стыд! Они, конечно, ошибались, но талант у них был.

— Что с ними случилось? — спросил я, чувствуя недоброе.

Урта указал на следы на снегу, ведущие вглубь леса:

— Они превратились в «волков». С ними такое случается, когда они хотят сбежать.

— Они умерли?

Урта рассмеялся:

— Пока нет. Просто выбрали трудную дорогу к дому.

Друиды, насколько я знал, пользовались большим уважением у племен кельтов и занимали высокое положение. Но не на родине Урты. Сделал ошибку — беги голышом по снегу.

Вождь приблизился к дереву и сдернул кожаные брюки с чучела, снял овчинную куртку, отвязал золотую лунулу. К моему удивлению, Урта предложил брюки мне:

— Нужны? Они грязноваты, но ты можешь их почистить, они хорошо пошиты. Куда лучше того мешка, что носишь ты.

— Спасибо.

— Куртку хочешь? Хороша в холод.

— Не откажусь. Еще раз спасибо.

— Не благодари, — ответил он, пристально глядя на меня. — Я не просто так отдаю их, потом сочтемся. — Он передал мне толстую куртку, полумесяц золотой лунулы вождь все еще держал в руке. — Рад, что эта вещица опять вернулась ко мне. Она очень древняя. На самом деле древняя. Она хранит память…

Я чувствовал, что Урта ждет ответа, но молчал. Он печально посмотрел на меня:

— Полумесяц принадлежит моей семье. У друида было право носить его до тех пор, пока я не найду лучшего колдуна. Я рад, что ты вышел из ночи, Мерлин.

Он сжал лунулу в ладонях, взгляд его блуждал. Потом Урта тяжело вздохнул:

— Дело сделано, они ушли. Ладно…

Урта в последний раз взглянул на меня и пошел прочь.

Я смотрел ему вслед, сжимая новую одежду, и прикидывал, сколько лет добавить своему телу и костям, чтобы усилить ясновидение.

Я заинтересовал Урту, а он меня. Исчезновение друидов и возвращение лунулы в племя изменили планы предводителя.

А все из-за того, что я «вышел из ночи».

Глава третья

АРГО

Мы шли, утопая в снегу, Ниив в своих мехах и шали была похожа на птичку с ярким оперением. Она беспрерывно болтала и кружилась вокруг меня.

— А как ты это сделаешь? Как, расскажи мне, Мерлин. Ну же!

Все время, что мы находились на льду озера, дочь шамана пренебрегала всеми обрядами и ритуалами, которые после посещения Хозяйки Севера должна была выполнять. Вместо того чтобы углубиться в себя и постигать мир, сидя в палатке из шкур, как постоянно делал ее отец, когда его дух странствовал в теле птицы, либо рыбы, либо зверя, она заявила: