Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

— Понимаю. Очень хорошо понимаю, — кивнул я головой, отставляя в сторону кружку.

Пить вообще расхотелось, хотя в горле пересохло. Чувствовал себя так гадко, словно по горло провалился в отхожую яму.

— Я не хотел никоим образом… эти горестные вести… Прошу прощения, если сказал что-то не так.

Слова давались с трудом.

Фродди Непоседа не слушал меня. Он подкурил трубку (кстати говоря, я впервые видел такое, чтобы гибберлинг занимался подобным делом) и присел у очага.

— Однажды мы разговаривали с Айденусом, — заговорил Старейшина. — Он сказал нам… мне и братьям, что аллоды — застывшие во времени осколки прошлого мира. Фрист эейя…

— Застывшие?

— Да… как комары в янтаре. Отрезок времени, длиною в год, два… может пять. Он повторяется, и повторяется, и повторяется. Меняются только лишь живые существа, населяющие осколки прошлого мира. Они рождаются и умирают… А снаружи «янтаря» — лишь бескрайний Астрал… и прошлое…

Фродди пустил вверх белёсую струю дыма. Глаза его затянуло поволокой, и он надолго замолчал.

— У нас говорят, — заговорил он чуть позднее, вытряхивая пепел из трубки, — что нельзя мешать брагу со слезами. Ваше прибытие, Бор — великая честь. Безусловно, что те новости, которые…

Тут Старейшина поперхнулся словами, а я вдруг понял, что он сдержал рвущийся из его нутра, из его души, вопль отчаяния и боли. Сдержал чисто по-мужски: отвернувшись в сторону, чтобы никто не смог увидеть выступивших на глаза слёз.

— Я распоряжусь, чтобы вас приняли, как самого дорогого гостя… Даже нет! Как брата! — Фродди совладал с собой. Он уже чуть улыбался, однако его глаза по-прежнему выдавали жгущую изнутри боль. — Алт сем пфу фарфт эк-ки! (Вы ни в чём не будете нуждаться!)

— Я прибыл не один.

— Ваши друзья — наши друзья.

Я кивнул головой и вышел наружу…

— Пей до дна! — весело прокричал брат семейки Ватрушек, и при этом, сильно размахивая кружкой, отчего часть эля брызнула на пол. Он начал громко считать глотки: — Эйнэ! Твьейрэ! Трийрэ! Фьёрыр!

В хижину меж тем уже успело наползти с десяток гибберлингов. Шум стоял такой, что я не слышал собственных мыслей.

Они громко считали, глядя на то, как один толстяк пытался осушить громадную, даже по моим меркам, кружку.

Эль лился, что говорится, рекой. Бежало по бороде, усам, капало на пол, оставляя там липкую лужу.

— Гей! Гей! — орали захмелевшие гуляки, размахивая кружками. — Велт! Фин! Велт герт! (Хорошо! Молодец!)

Такие фривольности мне сегодня отчего-то были не по душе, не забавляли. Может, из-за разговора со Старейшиной, а, может, из-за чего другого. Я пил, пьянел, и от того лишь мрачнел. Хорошо, что это мало кто замечал. Гибберлинги вовсю веселились.

Моё лицо стянуло неким подобием маски, которую я не в силах был «снять». Мысли в голове путались, роились, словно растревоженные пчёлы.

Было уже весьма поздний вечер. Вернее, даже глубокая ночь, когда мы всей разгулявшейся толпой поплелись в Великий Холл. Тут веселье разгорелось с новой силой, прибыло ещё несколько десятков гибберлингов.

— Хей! — непременно здоровался каждый пришедший, при этом спеша хлопнуть меня по плечу, словно мы сто лет знакомы.

— И вам доброй ночи! — улыбался, вернее, пытался улыбнуться.

— Петта эт а Бёрр? (Это и есть Бор?) — кивали на меня гибберлинги, словно ожидая увидеть совсем иного Бора. А уже познакомившиеся, кивали бородами, заплетенными в тугие косы: — Йау! Йау! (Да, да!)

Между прочим, отношения среди них по нашим, людским, меркам были весьма… фривольные. Это ещё я мягко сказал. Ну, думаю, вы догадались, о чём речь.

Семей как таковых тут не было. Ни мужчинам, ни женщинам не возбранялось иметь плотских отношений с кем им угодно, но только, если полюбовно, если сговорились друг с другом. Но признаюсь честно, что не встретил у гибберлингов, ни одной супружеской пары, остающейся верной друг другу до конца своих дней. Да этого, наверное, им и не требовалось, поскольку на подобные утехи они не были столь «падки», как мы, или эльфы. Цель, скорее всего, ставилась одна — продолжение рода.

А любовь? — Для них оно сродни безрассудству. Если она у них и была, то носила совсем иной характер.

Уж слишком мы облагородили это чувства. Наверное, сказывается влияние эльфов. «Любовь», «влюблённость», «духовная связь» — это всё от них. А на самом деле существует лишь влечение, некоторая привязанность… временная…

Да, вы скажите, что во мне сейчас говорит озлобленность. Это она толкает меня на подобные речи.

Пусть так… Пусть! Но, разве это не правда? Разве за всю историю мира происходило как-то по-другому?

Все эти эльфийские термины — лишь внешний блеск. Как бы сказать — облагороженный образ.

Согласен, во все времена было то, что мы сейчас зовём «любовью». Но это лишь разновидность некой страсти. Только надо ей дать верную оценку, не надо её доводить до таких высот. А иначе, тогда следовало бы вплотную заняться и иными чувствами…

А вот гибберлинги молодцы! Не мудрствовали, как эльфы.

Рожденные в подобных «браках» дети оставались с матерями до своего совершеннолетия и носили её фамилию. К отцам особых требований не выдвигали. Бывало, что те, уже живя с иными «женами», не раз захаживали в гости к старым подругам, а там дело доходило и до новых «зачатий».

Свобода нравов. Свобода выбора… Свобода во всём.

Тут, на Новой Земле, гибберлинги чувствовали себя не хуже, чем на их утерянной родине Исе. Здесь царили древние традиции и законы. А Лига, с её «великодержавными» замашками, и уж не менее амбициозная Империя, казались какими-то далёкими, даже нереальными вещами.

Наверное, потому гибберлинги и согласились на проживание на этом архипелаге. Его некоторая удалённость от государственных «благ», позволила им обрести новую жизнь…

Я слушал сам себя и порой начинал удивляться. Ну, и бред порой несу! Списать бы всё на хмель да нынешнее состояние души, да так ли это на самом деле?

И снова я пил. И пил нещадно, словно ожидая от этого каких-то изменений.

Последнее, что помню точно, как присел у большущей бочки. Голова сильно кружилась, язык заплетался. А потом сознание кануло в темноту забытья.

Так и прошёл мой первый день на Новой Земле…

5

И вот лечу я в джунском «пузыре». Слева Астрал. Справа… Впереди… впереди маячит берег.

Сам себя спрашиваю: «Новая Земля?» И тут же понимаю, что верно — впереди Корабельный Столб. Несколько минут и меня выбросит на похрустывающий снег.

Дорога из Сиверии была долгой. Я хорошо подремал… Правда, голова тяжёлая. Так бывает, когда переспишь. И ещё во рту пересохло.