Александр Гуров - Ученик некроманта. Мир без боли
— Плевать. — Некромант устало зевнул и плотнее укутался в дорожный плащ. — Плевать мне и на пикси, и на их бездумные головы, — добавил он, закрыл глаза и, уморенный усталостью, провалился в сновидения.
— Хоть бы защитный круг начертал, — проворчал друид и скрылся в книге, где набирался сил и откуда без труда следил за спокойным сном своего воспитанника.
* * *— Проснись. Сандро, проснись…
Ему казалось: он только-только прикрыл глаза, а друид уже зовет его. Недовольно потянувшись и раскрыв глаза, некромант увидел стоявшее в зените солнце, выныривающее из-за оголенных ветвей — близился полдень.
— Сандро, будь ты неладен! Осмотрись!
Некромант схватился за посох и вскочил на ноги. Вокруг бесцельно бродили люди с масками безразличия на бледных, безмятежных лицах. В пустых, мутных глазах не отражалось ни единой мысли. Казалось: они не живые — мертвые. Но это были не зомби, а люди, которых никто не убивал, никто не воскрешал — лишь выпил их сознания, сделав бездумными заводными куклами.
— Рабы убитого некроманта? — понимая всю абсурдность своего предположения, произнес Сандро.
— Не будь глупцом! — проворчал Трисмегист. — Ты же знаешь, что зомби, лишившись хозяина, несут зло. Какое зло творят эти люди, если за час, пока я тебя бужу, даже не попытались напасть?
— Всякое бывает, — пожал плечами Сандро.
— Пора начать думать! — негодовал Трисмегист. — Это работа пикси. Может, ты чувствуешь черную магию, которая подчинила тела? Или забыл, что некромантия…
— Бес с ними, — отмахнулся некромант. — Они неопасны, и для меня этого достаточно. Лучше скажи, как найти Энин?
— Хорошо, — успокаиваясь, протянул друид. — У меня есть одна идея…
После того как рассвет рассеял туман, дух был неплохо видим. Сейчас, впрочем, воплощение тоже давалось ему с трудом, да и сама фигура Трисмегиста оставалась несколько размытой. Хотя, будь у Сандро силы, все могло выглядеть иначе, ведь некромант был по-прежнему связан магией филакретией с вернувшимся в реальный мир друидом. И если ученик слаб, то слаб и его наставник.
— Выкладывай.
— Ты совсем забыл о симпатической магии, — напомнил Трисмегист. — В «Золотой ветви» Фрайзера говорится: «Вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта».
— Спасибо за великолепную цитату Фрайзера, — язвительно поблагодарил некромант, — но каким образом Энин связана с симпатической магией? У меня нет при себе ее вещей.
— Любовь — одно из высших проявлений симпатической магии. Человек, одурманенный любовью, чувствует, когда его вторая половина в опасности, ей нездоровится или она нуждается в помощи. Теперь ты вызовешь подобные эмоции при помощи магии. Такое возможно.
— Хорошо. Что делать?
— Как и обычно: сконцентрируйся на «вещи», представь ее перед внутренним взором и, разыскав связующую нить, иди по ней.
Сандро глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться. Но шныряющие вокруг «неправильные зомби» по непонятным причинам притягивали взгляд и не позволяли отрешиться от окружающего мира. Это было странно, ведь чародей уже давным-давно научился абстрагировать свое сознание от внешних возбудителей. Но какое-то глубокое, давнее, тянущее чувство не давало покоя. А уже спустя минуту память услужливо натолкнула некроманта на причину.
— Альберт, эти люди… я знаю их. Знаю каждого из них в лицо.
— Что? — не понял друид.
— Я жил с ними бок обок. Это люди из Слободы, селения, откуда я родом, — Сандро стал внимательно всматриваться в проплывающие мимо лица. Кузнец Неромо, никогда не снимавший жесткий фартук из дубленой кожи. Его толстушка-дочка, которая в детстве была излишне груба на вид, а теперь расцвела великолепной розой и стала весьма привлекательной барышней с идеальной фигурой. Ремесленник Алавио и его семья: три дочери и сын.
— Что привело их сюда? — задумался Сандро. — Слобода далеко. Граница в другой стороне. От чего они бежали? Почему скрывались в лесу, а не отправились в Вестфален?
— Быть может, в столице опасно, — предположил друид.
— Что ж, без знаний нам не разгадать эту загадку, — холодно сказал некромант и сам удивился тому, насколько ему безразличны все эти люди, с которыми он прожил без малого десять лет. Сандро чувствовал к ним лишь отстраненную злобу. Слободчане, даже не дождавшись его гибели, не показав лекарю или целителю, не отстояв чужую жизнь, вручили недобитка некроманту и, расставшись с умирающим, облегченно вздохнули. А потом, уже после обращения в лича, когда Сандро изредка сбегал из замка и возвращался в родное селение, люди сполна одаривали его презирающими взглядами и вполголоса молили Симиону, чтобы она избавила их от зверя, который повадился ходить на пепелище и рыдать у почерневшего остова. Сандро искренне, истово старался любить людей, но для односельчан в его сердце не нашлось места.
— Для поиска Энин тебе не хватает сил, — заметил друид. — Нужен источник энергии.
Сандро молчал, понимая, к чему клонит друид.
— Ты можешь освободить души этих несчастных… — осторожно предложил Трисмегист, обводя людей взглядом. — Возьми энергию их жизней.
— Хочешь, чтобы они стали мне кормом?
— Нет, не хочу. Но если рассуждать рационально, то ты не убиваешь их, а освобождаешь…
— Рассуждать рационально. — Некромант усмехнулся уголками губ. Он не питал к слободчанам никаких чувств, кроме молчаливой ненависти, но это не было достаточным поводом, чтобы начать убивать. — Рациональности меня учил Арганус. От тебя, Альберт, я ожидал других уроков.
— Да пойми же ты! Они не живы и не мертвы. Убив тела, ты подаришь покой душам. Если же не сделаешь этого, они станут кормом не для тебя, а для некроманта, который со дня на день пройдет этой дорогой.
— Если же убью их, то сам стану не лучше этого некроманта.
— Поступай как знаешь! — сдался Трисмегист. — Спасай неживых и убивай тем самым свою возлюбленную.
— Такое ощущение, что ты не оставляешь мне выбора.
— Не я, а сложившаяся ситуация.
— Я не стану убивать…
— Для поиска Энин тебе понадобится сила. Много силы. Если выпьешь их жизни, то аккумулируешь достаточно энергии, чтобы замкнуть симпатическое заклинание. Решайся, Сандро. И подумай над судьбой своей возлюбленной. Готов ли ты пожертвовать ею, ради тех, кто тебя презирал, а теперь не может ощутить даже этого презрения — не может ощутить ничего.
Чародей посмотрел в глаза Лидии, дочери кузнеца, подошел к ней ближе и потрепал за плечи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});