Ричард Байерс - Ритуал

В данный же момент они совещались с латунным драконом. Змей сидел на корточках, но даже в такой позе гладкие массивные пластины его головы едва не задевали потолок, чешуя отливала желтизной в белом свете парящих в воздухе магических шаров, освещающих комнату. На нижней челюсти дракона, словно дополнительные клыки, торчали острые шипы.

Дюжина магов обступила латунного, и Тэган не мог рассмотреть всех сразу, но несколько человек стояли отдельно от остальных. Сгорбленный морщинистый старикашка с белой бородой, разодетый в алое, золотое и оранжевое, должно быть, и был Огненные Пальцы. Он походил на доброго любящего дедушку. В отличие от него, стоявший рядом коллега, мускулистый мужчина средних лет с широким румяным лицом, зачесанными назад иссиня-черными волосами и повязкой, закрывающей левый глаз, вид имел напыщенный и раздраженный. Эльф с белой, как алебастр, кожей, тонкой фигурой и заостренными ушами, такими же, как у самого Тэгана, прислушивался к разговору, вскинув голову и сосредоточенно сдвинув брови. Маленькая девушка в серебряном одеянии жрицы Луны что-то записывала на грифельной доске, скрипя мелом. Несмотря на задорный вид и юный возраст, она, вероятно, была умна, раз владела сразу и темным знанием, и священной магией. А в углу, в стороне от остальных, склонив голову, стояла фигура, столь тщательно закутанная в плащ с капюшоном, что Тэган не мог бы даже сказать, мужчина это или женщина, человек, эльф или орк.

– Подождите здесь, я доложу о вашем прибытии, – сказал привратник и отошел.

– Глупо, – заявил Дживекс. – Мы и сами могли бы о себе доложить.

– Это обычай, – объяснил Тэган. – Люди с таким положением в обществе имеют слуг чтобы…

Вдруг латунный дракон взревел и резко обернулся. В замкнутом пространстве его рев прозвучал просто оглушительно. Сражаясь с Культом Дракона в Сером Лесу, Тэган повидал достаточно враждебно настроенных змеев, чтобы понять, что происходит. Латунный был готов пустить в ход свое главное огненное оружие.

Воздух был теплым, и даже в предгорьях суровых Гален свежая зелень травы кое-где смягчала резкие контуры склонов, а первые брызги крохотных белых и пурпурных цветов украсили извилистую тропу. Переливчатое сопрано Кары делало картину еще более привлекательной. Дракониха-бард, принявшая очаровательный человеческий облик, ехала верхом на белой кобыле, ее серебристо-белые волосы блестели в солнечных лучах. Она пела трогательную песню о любви, потерянной, но, в конце концов, вновь обретенной.

Как часто бывало, во всей приятности происходящего Дорну чудилась насмешка. А почему бы и нет? Ведь чистая правда, что дело, как обычно, вышло дрянь. Он, Кара, Рэрун и Шатулио планировали быстро добраться до места, но необходимость скрываться от взбесившихся драконов вынудила их забраться севернее, отклоняясь от намеченного маршрута и от цели. Более того, полуголем подозревал, что они заблудились, несмотря на сверхъестественное чувство направления Рэруна и уверения Кары, будто она хорошо знает Галены.

Настроение его было настолько мрачным, что он едва не сказал девушке, чтобы та попридержала язык. Еще совсем недавно, он бы так и сделал, особенно потому, что на самом деле она была драконом. В конце, концов, он ненавидел драконов десятилетиями и, конечно, по-прежнему презирал их. Но с тех пор как он встретил Кару, ненависть порой ослабевала, бывали моменты, когда его отношение к змеям вообще казалось ему ошибкой и несправедливостью. Ему было страшно представить, что вдруг однажды он совсем потеряет ее. Его ненависть – это он сам. И тут Шатулио прошипел:

– Хватит!

Медный дракон хоть и не мог менять облик, как Кара, но был мастером иллюзий и сейчас изображал огромного, до смешного уродливого, с прогнутой спиной, косоглазого, покрытого паршой пегого жеребца, на котором ехал Дорн. Ни одна настоящая лошадь, даже самая сильная, не смогла бы долго нести могучее тело полуголема с его волшебными протезами вверх и вниз по крутым тропам.

Все удивленно уставились на медного. Дорн запоздало сообразил, что, поддавшись отвратительному настроению, не заметил, что Шатулио уже несколько часов не отпускал шуток и не устраивал озорных проделок. Это, вкупе с проявлением раздражительности, было поводом для размышлений.

– Тебя что, бешенство одолевает? – спросил Рэрун, восседающий на косматом коричневом пони. Как всегда, трудно было сказать, где кончаются длинные белые волосы и борода приземистого арктического карлика и начинается мех его туники из шкуры белого медведя. Его кожа, не укрытая одеждой, шелушилась и была обожжена солнцем до красноты. Для человека это было бы мучительно, но ему не причиняло абсолютно никаких неудобств.

– А ты как думаешь? – огрызнулся Шатулио. – Конечно одолевает. И это непрерывное верещанье в мозгах… – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Прости, певчая пташка. Я не хотел. Ты знаешься люблю, когда, ты поешь.

– Ничего, – ответила Кара. – Избыток чего угодно, даже музыки, может подействовать на нервы. Я просто пела и пела потому, что это помогает мне самой сопротивляться безумию. Почему бы нам вместо этого не поиграть в загадки?

Шатулио фыркнул.

– Лучше разделимся на команды и каждый возьмет в напарники одного из маленького народца. Иначе они не смогут…

– Тихо! – приказал Рэрун, подняв широкую ладонь. Драконы обладали не по-человечьи острыми чувствами, но бродяга-карлик, каким бы расслабленным ни выглядел, всегда оставался бдительным. Он явно обнаружил признаки возможной опасности раньше своих спутников змеев.

В следующий миг Дорн тоже услышал цоканье копыт, скрип кожи и звон металла – вниз по тропе спускались всадники. Он огляделся, ища, где бы спрятаться, но не увидел ничего подходящего.

– Шатулио или я можем с помощью заклинания скрыть нас, – предложила Кара, угадав ход его мыслей.

– А дальше что? – спросил Дорн. – Они просто врежутся в нас, если только мы не развернемся и не поскачем назад. Или если ты вновь не превратишься в дракона и мы все не улетим прочь, оставив горы позади. Я думаю, не стоит суетиться. Приближаются люди, а не свихнувшиеся чудовища. У нас нет причин думать, что они сочтут нас врагами, ну а если и так, полагаю, мы сумеем с ними разобраться.

– По-моему, разумно, – согласился Рэрун.

Они осторожно двинулись вверх по тропе, делавшей поворот, и встретились лицом к лицу с восемью верховыми воинами.

Судя по оружию и доспехам – экипировка явно подбиралась из того, что оказалось под рукой, – вооруженные люди составляли эскорт какого-нибудь мелкого владельца близлежащего поместья. Всадник, скачущий во главе отрада, плотный седеющий мужчина, держал щит с изображением сокола и лилии. Очевидно, это и был тот самый дворянин, тем более, что на знамени, которое нес очень похожий на него юноша, был вышит тот же герб.