Юлия Фирсанова - Час "Д"

Но вместо того, чтобы обосноваться на диване, как и планировала сначала, девушка невольно потянулась к окну. Ее до сих пор не переставал удивлять странный феномен, отличавший этот мир от того, в котором выпал жребий родиться, больше, чем все колдовство вместе взятое. А может, и в самом деле это было колдовство, но погожих дней здесь выпадало гораздо больше, чем плохих. Вот и сейчас солнце слепило глаза просто с беспардонным оптимизмом, а птицы гомонили так, что их сумасшедший щебет легко долетал даже через закрытое окно. Почувствовав, что губы ее невольно расползаются в радостной улыбке, девушка отдернула тюль, распахнула окно и, скинув пушистые домашние тапочки на ковер, забралась на подоконник. Свесив ноги наружу, она умиротворенно оглядела окрестности, подставляя лицо ласке лучей и свежему утреннему ветерку, слушая деловитый птичий гомон и гудение насекомых, вдыхая запахи трав и цветов с клумб, разбитых у самого окна, и из сада. Золотистые цветы, похожие на лилии, на клумбах уже отцвели, но продолжали красоваться кусты роз и начали набухать новые бутоны похожих на махровые ирисы луковичных растений. Во всяком случае, запах от них был таким же обожаемым Элькой изысканно-тонким, как от привычных ирисов.

Отмахнувшись от одной излишне трудолюбивой пчелы, вздумавшей исследовать ее халатик на предмет наличия нектара, девушка улыбнулась и клумбам, и саду, и пчелам, и даже Галу, как всегда с утра пораньше выделывавшему на площадке у дома странные вензеля руками и ногами. Воин был бос, непослушные светлые волосы собраны в хвост, из всех одежд — лишь мешковатые застиранные штаны неопределенного цвета. Глядя на него, Эльке вдруг тоже очень захотелось пройтись босиком по едва теплым светлым камням дорожки.

Не удержавшись от искушения, девушка спрыгнула с окна вниз. Плиты и правда оказались почти прохладными, случайные мелкие камешки приятно покалывали ноги. Элька и раньше при любой возможности привыкла скидывать обувь, когда гостила в деревне. Прошлепав к площадке, где занимался Эсгал, даже не повернувший пока в ее сторону головы, девушка весело крикнула:

— Привет! — после мрачных утренних откровений о его прошлом ей внезапно захотелось сказать воину что-нибудь хорошее.

Только тогда Гал соизволил заметить присутствие посторонних, о котором уже был прекрасно осведомлен благодаря чуткому слуху и обонянию оборотня. Элькины любимые духи — свежесть арбуза и мяты — он учуял уже давно, еще когда девушка только подошла к окну. Завершив очередное упражнение сложным движением сплетенных рук, воин повернулся, смерил Эльку оценивающим взглядом и строго спросил:

— Это твоя ночная рубашка или дневное платье?

— Я тоже рада тебя видеть, — фыркнула Элька, специфическое отношение воителя к ее гардеробу уже стало притчей во языцах и нескончаемой темой для шуток всей команды. Благородный порыв поговорить о приятном был задушен на корню. — Конечно на мне ночная рубашка, Гал, — с видом оскорбленной невинности улыбнулась девушка. — Разве мои платья могут быть такими длинными?!

Воин только вздохнул и отвернулся. Маленькая нахалка опять смеялась над ним, но по крайней мере не дулась, как вчера.

— Знаешь, если б ты был начальником, я б люто возненавидела тебя за эти бесконечные попытки читать мне мораль, — откровенно призналась Элька, выводя пыльными босыми пальчикам какие-то кривули на плитах площадки. — Но поскольку мы в команде равны, то общаться с тобой и подкалывать — одно удовольствие. Ты такой прикольный мужик, Гал!

— Обуйся, простудишься, — велел ей воин.

— Уже иду, — рассмеялась девушка и побежала к дому. Подпрыгнула, подтянувшись на руках, забралась на широкий подоконник и легко спрыгнула в комнату. Только нескромно мелькнули под задравшимся халатиком и рубашкой две маленькие луны.

Воин поспешно отвел взгляд и ошалело пробормотал про себя: "Прикольный мужик?" Значение этого прилагательного, благодаря общению с Элькой, он уже усвоил, но никогда бы не мог подумать, что его можно назвать прикольным мужиком. Каким угодно: мрачным, занудливым, жестоким, но прикольным? Да, так обозвать его могла только эта взбалмошная девица, всюду сующая свой нос. Гал не переставал удивляться тому, как настоящая мудрость сочетается в Эльке с совершенной беспечностью и детским легкомыслием. Причем, что выкинет девушка в следующий момент, воин предугадывать так и не научился. Его самого она мало того, что совершенно не боялась, так и ни во что не ставила авторитета более опытного и старшего члена команды. Обдумывая это недоразумение, мужчина продолжил упражнения.

Как и обещала Галу, к завтраку Элька надела босоножки на самых высоких шпильках (хоть особо не любила каблуки, но ради такого дела готова была пожертвовать удобством) и самое короткое из купленных вчера в Виесте платьев — нежно-голубое в сиреневый цветочек на самых провокационных местах.

Рэнд, встреченный в коридоре по пути в столовую, присвистнул, оглядев наряд подруги, и восхищенно уточнил:

— Гал это уже видел?

— Нет, но оно ему обещано, — довольно ухмыльнулась Элька.

— Даже так? Страшна твоя месть! Может, стоит Мирей предупредить, чтоб каких-нибудь травок успокоительных заварила и наготове держала? — уточнил вор, поглаживая крыса.

— Переживет, — ответила беспечная провокаторша, мимоходом почесав Рэта за ушками. — И так ташит без перерыва хлещет, сам скоро совсем лиловым станет.

Гордо вскинув голову, Элька прошествовала в столовую, все равно бежать на огромных каблуках было бы просто невозможно. Соблазнительные запахи, долетавшие даже в коридор, подсказывали, что самобранка уже приготовила завтрак.

— Мадемуазель, ma cheri, вы с каждым днем все неотразимее, — приветливо воскликнул мосье Лукас, когда девушка, поздоровавшись с командой, садилась на свое место между Галом и Рэндом. Маг любил делать комплименты и никогда не скупился на них перед хорошенькими девушками.

— И на ней все меньше одежды, — сурово вставил воин, прихлебывая ташит.

— Это чтоб меня такую великолепную было лучше видно, — гордо пояснила девушка, наливая себе персикового сока из большого пузатого кувшина, запотевшего от холода.

Макс и Мирей прыснули, технарь уронил на шорты кусочек масла, который собирался намазать на горячую булочку.

— Опять придирается, — посочувствовал соседке Фин, засовывая в рот себе и крысу по куску сыра. — Вечно он всем недоволен. А, небось, если б ты в одежду до пят рядиться начала, он заявил бы, что это для здоровья плохо, ты в ней упреешь.

— Пускай развлекается, — разрешила Элька, выбирая булочку, на которой побольше мака. — Мне это аппетита не испортит.