Глен Кук - Обрекающая. Колдун. Последний обряд

Ба говорила в пустоту. Даже ровесницы — и те не обращали на нее внимания. Марике на секунду стало ее жалко. За это вот — и за всю жизнь. Вот так состариться, чтобы на тебя плевали в избе, где ты раньше правила.

Но Марика подавила жалость. Время Зертан прошло. У нее сейчас нет ни ума, ни силы. Ей бы лучше тихо отойти в сторону. Только среди мет ни одна никогда не отступала сама. Ее отпихивали другие. Всю жизнь мета толкалась, и ее толкали, и выживали сильные.

И что было делать здесь каблинам, умнейшим, но физически слабым? Марика знала, что, не будь Каблин на три головы умнее всех прочих щенков, его бы уже не было в живых. Ум давал ему возможность найти путь в обход многих собственных слабостей и отбрехаться почти от всех неприятностей, что грозили ему от взрослых.

А внизу все бушевали политические споры, но решение все равно было уже принято. Допросят пленника и пошлют мету гонцом в крепость. Пока она не вернется, никто не выйдет за ограду. Немедленно уменьшат расход пиши и дров, хотя и того, и другого в кладовых пока хватает. В избах вскроют тайные кладовые железного оружия и начнут его готовить. Стая постарается пересидеть налет кочевников в надежде, что либо голод погонит их за более легкой добычей, либо придет подмога из крепости. Тяжкие решения придется принимать.

Тяжкие решения. Например, усилить стаю, выгнав за ограду старых и слабых и молодых щенов. Марику передернуло.

А потом она заснула, хотя твердо решила дождаться, пока уйдут последние гостьи из других изб.

3

У Марики и Каблина проснулся интерес, и они стали часто приходить к пещере Махен. Каждый раз, пользуясь своей молодостью, они оставляли Пошит далеко позади, пробегая длинными кругами, иногда до самого берега Хайнлина, а потом сворачивая в леса и холмы, где находилась пещера. Шаманка могла бы выследить их по запаху, если бы хватило силы воли, но после пяти миль старые ноги отказывались идти. И Пошит хромала обратно в стойбище, угрюмо выпятив челюсть. Там она ворчала и бурчала в разговорах с Мудрыми, но обвинить щенков перед их матерью не решалась. Даже в том, что они ее загнали до изнеможения. Это сочли бы обычной дерзостью молодых.

Пошит знала, что они от нее убегают. И они знали, что она знает. Это была жестокая щенячья игра. А Каблин часто повторял свое — еще более жестокое — предложение. Марика отказывалась принимать его всерьез.

Пошит так и не узнала, что они бегают к пещере. Иначе бы она просто пошла туда и ждала, а то, что она там увидела бы, привело бы ее в восторг.

То, что почувствовал тогда Каблин, по-прежнему оставалось в пещере. И воздух там всегда был какой-то странный, хотя щенки так и не могли понять почему.

Самое существование этого открывало их разум. Марика неожиданно для себя обнаруживала все больше и больше необъяснимых и неожиданных способностей. Оказалось, что она может определить местонахождение любого из тех, кого она знает, просто сосредоточившись и достав его. Она обнаружила, что, если сильно сосредоточится, может иногда поймать отблеск мысли, услышать, о чем думает тот, кто у нее перед глазами.

Такие способности пугали ее, но все равно она ими понемногу пользовалась.

Это, думала Марика, и есть то, что так выводит из себя Пошит. Но почему она хочет ее смерти?

Их блуждания последним летом были окрашены в грустный, слегка ностальгический тон — они знали, что последний раз могут бегать так свободно. На них неудержимо надвигалось взросление со всеми его табу и обязанностями.

Когда земля достаточно подсохла для вспашки, Дегнаны начали весенний сев за оградой стойбища. Земледелие в Верхнем Понате было трудным. Меты выращивали только зерно, которое пришло на Север с торговцами всего поколение назад, да еще довольно тощие полудикие корнеплоды. В основном же они ели мясо, ибо меты как вид произошли от хищников и только недавно начали переходить к всеядности. Плоды земли были всего лишь добавкой, дающей возможность легче перезимовать.

Землю обрабатывали мужчины и щенки. Двое мужчин тянули вилообразный плуг с закаленным на огне лемехом. Почву выворачивали всего на несколько дюймов. В сезон вегетации щенки много времени проводили на прополке.

Летом у охотниц было забот по горло, поскольку одомашненных животных в Верхнем Понате не держали. Все мясо давала дичь.

Южные меты держали мясные стада. Когда-то торговцы пригнали племенной скот на Север для нескольких стай, но изнеженные животные не смогли пережить зимы.

Торговцы предлагали в тяжелые времена держать животных в избе, на это охотницы только фыркали. Жить в одной избе со зверем — придумают же! Торговцы показали, как построить избу с несколькими уровнями, оставив нижний для животных, которые к тому же своим теплом будут согревать верхние этажи. Но это — слишком крутая перемена. К таким вещам меты Верхнего Поната относились очень подозрительно.

Торговцев вообще считали способными на все: эти мужчины по поведению никак не походили на мужчин.

И несмотря на это, одним из главных ожиданий весны был приход торговцев, с новостями со всего мира, с невероятными сказками, с драгоценными товарами на продажу. Каждый год они поднимались по Хайнлину, иногда всего горсткой с товарами на плечах, иногда целыми караванами вьючных животных. Их количество зависело от того, что заказали Мудрые стай прошлым летом.

Мечтатели Марика и Каблин ждали их с куда большим нетерпением, чем все остальные. Они набрасывались на пришельцев с десятками тысяч вопросов отвечали охотно, разворачивая дивные полотна рассказов. Некоторые — настолько невероятные, что Марика даже обвиняла их во лжи. Это их еще больше веселило.

В гол пещеры Махен ожидание было особенно напряженным. Саэттл заказала привезти из крепости новую книгу, и половину зимы охотницы избы Скилдзян ставили капканы на отека, набирая шкурки на оплату. Большая и малая луны подходили к нужному соединению. Возбуждение рвалось наружу. Время близилось к весенним обрядам и заодно — к появлению гостей.

Но торговцы не пришли.

Когда они задержались на несколько дней, никто не придал этому значения. Когда миновали недели, меты заинтересовались, и между стойбищами побежали гонцы, расспрашивая, не видал ли кто торговцев. Больше всех беспокоились стаи, заказавшие важные вещи, без которых трудно пережить зиму.

Торговцы очень запоздали, но в конце концов появились, а почему опоздали — объяснять не стали. Они были далеко не так дружелюбны, как прежде, спешили и огрызались, были нетерпеливы. Редко они задерживались в стойбищах дольше нескольких часов. Почти не было ни новостей, ни рассказов.