Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти

— Владыка намеренно избегает встречи со мной? — пошутил Конор. Это был невысокий плотный мужчина, круглолицый и носящий усы и бородку. Мода на них не была распространена в Карде, вампирской цитадели: бессмертным непросто вырастить на гладких молодых лицах растительность, и Низший в этом подражал смертным Доны, столицы. С лица Конора — лица усталого сорокалетнего человека никогда не сходила вежливо-доброжелательная улыбка, но взгляд ярких голубых глаз был обжигающе-холодным: этих ледяных озёр боялся даже Дэви.

— Мне неизвестны мотивы Владыки. — Адам держал себя очень осторожно. Валерий Конор был владыкой Низших вампиров, а Низшие, не умеющие обращаться зверем, но при этом не боящиеся солнца, испокон веков занимали промежуточное положение между смертными и Высшими вампирами. Низшими становились люди, получившие только каплю вампирской крови при инициации. Они обладали бессмертием, наиболее приближенным к человеческому существованию и, к сожалению, недолговечным. Проклятие в их крови медленно, но неуклонно набирало силу и постепенно превращало их в Высших. Но до этого времени Низшие не желали признавать Бездну — вечный страх и недостижимый идеал Высших. Большинство вело тихую тайную жизнь и не присягало Дэви, многие были осведомителями Ордена. Конору, первому самозванному владыке, удалось сплотить их, и за последние полгода Низшие превратились в грозную силу, которая пугала даже старейших.

Адам беспокоился, хоть и умело скрывал это. Он развёл руками, как бы сокрушаясь бессмысленности беседы, но Конор решил не отступать:

— Владыка, едва познакомившись со мной, попросил меня подготовить некоего Фредерика Фидеса для обращения. Скоро я понял, какой он странный человек, этот Фидес. Недавно мне удалось выяснить подробности меторского случая, Адам…

Адам сумел выдержать взгляд ледяных пытливых глаз Низшего.

— Кто он, скажи мне? — крикнул Конор. — Я же знаю… Это Тот! Зачем он Дэви?! Орден не отдаст нам его без боя! Владыка погубит наш мир!

— Тише, Валерий, тише. Да, у Фидеса есть Дар, — вампир прервался: ему привиделось движение за деревьями.

Конор, получив ответ на свой вопрос, сделался холоден и чуть отстранён.

— Ты подготовил Фидеса для обращения, как указал Владыка? — не повышая голоса, спросил Адам.

— Да. Я тяну из него силы понемногу уже полгода. По приказу Дэви я проник в его мысли. Недавно я дал Фидесу цель, которую указал Владыка. Это великая цель… — Конор усмехнулся, — стать бессмертным.

— Какой словесный ориентир ты поставил перед ним на пути к цели?

— Боги античности, — коротко ответил Низший. — Только я не думаю, что он сдастся Дэви в ближайшее время. В нём уже не сильна жизнь, но ещё сильно неприятие вечности. Я хотел бы спросить тебя, Адам…

Адам выдержал новый пронзительный взгляд.

— Скажи, Адам, верно ли, что Дэви сам собирается инициировать Фидеса?

— Да, — небрежно бросил он, и Валерий повёл дальше. Осторожно, очень осторожно. — В нём, смертном, слишком много пустоты. Его пустоты хватит на двоих. Инициация Фидеса… убьёт Владыку!

— Да, — снова бросил Адам и поперхнулся. Глаза Низшего сейчас были отражением его собственных глаз. В них читалось восхищение мужеством Владыки и… пожелание ему скорейшей смерти.

Конор отвернулся, и мимолётное ощущение ушло.

— Интересно, — промолвил он. — Этот Фидес… Он слишком обыкновенный для такого человека. Признаться, когда я понял, кто передо мной, то был разочарован. Маленький, неприметный… Я ожидал совсем другой фигуры.

Адам кивнул, соглашаясь. В зале объявили кадриль и он, извинившись, поспешил на Бал. Зайдя в дом, он бросился к первому попавшемуся зеркалу и, забыв о традиции, сдёрнул с него ткань. Его отражение мгновенно разбилось на сотню осколков, запуталось в паутине трещин. Оно было бледным как дневная тень и таким же тонким.

— Проклятый Низший! — сквозь зубы прошептал вампир. — Паразит…

По традиции праздник закончился за час до рассвета. Три вампирши прятались в толпе гостей, когда Сильвестр Вальде объявил: "Пришла пора узнать, кто примет следующий Бал через пятнадцать лет!" В зал внесли изящную шкатулку, заполненную свёрнутыми в трубочки бумажками.

— Раньше вносили большой резной ларец, — заметила Селена. — Теперь хватает шкатулки: Домов в Карде, которые могли бы принять Бал, осталось совсем немного. Половина семей в столице; мрачные Корвусы где-то на востоке, обиженные Ларгусы — на западе, особняки Митто, Алитеров давно пустуют, замок Дэви таится в горах… А Меллисы, Вако, Меренсы обеднели настолько, что им просто не разрешат взяться за организацию такого праздника.

"Дом Реддо!" — Хозяин Бала огласил результат. Немолодой герцог, Себастиан Реддо, с довольной улыбкой раскланялся, а Мира в этот момент почувствовала на себе чей-то взгляд. Странный взгляд, словно прожигающий насквозь, до самой сути, до самой черноты. Она была нанизана на него, как бусина на нить.

Вампирша обернулась. В нескольких шагах от неё, прислонившись к колонне, стоял какой-то человек. Невысокий, немолодой, в обыкновеннейшем фраке.

— Не ваша ли это брошь, леди? — он вертел что-то в пальцах… — какие тонкие, слабые пальцы! — кажется, это вы обронили.

Мира проверила платье: да, точно, камея откололась. Она шагнула к нему, протянула руку, приняла брошь, и — что это? — словно тысячи маленьких иголочек колют кожу руки там, где он коснулся её пальцами! Мира шевельнула запястьем, но странное ощущение не прошло, и уже не иглы — молния! — точно прошила её насквозь.

— Будьте осторожны, юная carere morte, — покачал головой странный смертный. Взглядом он всё также пронизывал её, нанизывал на свою нить, совершенно не прилагая к этому усилий, может быть, вовсе не желая этого. — За вами сейчас следят убийцы вампиров.

Вампирша выронила брошь. Предупреждая его движение, сама наклонилась за ней, приколола злосчастную камею на место.

— Carere morte — значит, лишённая смерти, вампир. Откуда вы узнали, что я…

— …Что вы нежить? Я вижу ваше сердце, прелестная carere morte, — в его глазах была печаль, но странный взгляд ничуть не утратил от этого силы. — Раньше его чернота пугала меня, но в последние полгода я пригляделся, и вы заворожили меня. Вы имеете силы стоять в потоке жизни, несущемся в пропасть, не позволяя ему увлечь вас за собой. Величественная неизменность, прекраснейшая неизменность! Вы читаете историю человечества как увлекательную книгу, вы способны объять Вселенную своим разумом. Глядя на вас, бессмертных, я вспоминаю начала, — этот слабый, больной человек усмехнулся, неожиданно резко, — мудрецов античности. И её же богов…