Лин Картер - Черный легион Каллисто

Валкар и его офицеры тренировали нас в использовании короткого метательного копья; его метают с помощью лассо, и танаторцы удивительно искусны в этом; мы действовали также ручным топором и боевым луком. Я обнаружил, что съедаю свою еду с огромным аппетитом и сплю каждую ночь как мертвый.

Валкар оказался прекрасным офицером, твердым, но сдержанным, справедливым и человеком слова. Каждый солдат под его командой твердо знал, каковы пределы свободы его действий, за ними его ожидало наказание. Правила — кстати, они были разработаны самим Валкаром и не были распространены по всему Легиону, как я узнал позже, — очень просты. Нельзя приставать к женщинам в городе, нельзя входить в дома шондакорцев; наказание — двадцать плетей. Драки с другими солдатами, пьянство и уход из казармы ночью наказывались десятью плетями. Солдат, уснувший на посту, награждался смертью.

И хотя солдаты в когорте Валкара были в основном непослушным сбродом, даже самые тупые из них приветствовали дисциплину, насаждавшуюся командиром. Никто не наказывался из каприза, а каждый наказанный точно знал свою вину. Валкар объяснял, что жители Шондакора многократно превышают численность оккупантов, и насилия и грабежи вполне могут поджечь порох и вызвать восстание. Он говорил, что солдат, напившийся или уснувший на посту, вполне может стать причиной гибели своих товарищей и поражения всего Легиона, если враг проберется мимо его поста. Солдаты начали относиться к Валкару вначале с неохотным уважением, а постепенно с собачьей преданностью — следствие прирожденной способности Валкара вести и приказывать.

Мы с Валкаром оставались добрыми друзьями, но он дал мне понять, что на дисциплине плохо отразится, если у него в его собственной когорте появятся любимчики, поэтому в этот начальный период моей службы я почти не видел его в свободное время. Я, конечно, понимал причину этого, и мое уважение к нему росло. Но встречались мы всегда с дружеским словом, взглядом или улыбкой, хотя я знал, что он внимательно следит за моим обучением. И как только я достаточно овладел воинскими искусствами, мне было поручено тренировать других, менее сообразительных и более неуклюжих солдат. Вскоре я был назначен командиром взвода — звание, примерно соответствующее лейтенанту.

Как младший офицер, я теперь жил вблизи казарм в комнате, которую делил с пятью-шестью офицерами своего ранга, ел в офицерской столовой, в которой обедал сам Валкар. Он нашел возможность поздравить меня с повышением, и мы изредка обменивались дружескими словами.

Когда мое обучение закончилось, а мой взвод приобрел достаточные военные навыки, обязанностей у меня стало поменьше. День мы находились на дежурстве, день отдыхали; это дало мне возможность хорошо познакомиться с городом.

Пятнадцать человек у меня под командой были грубыми и непокорными солдатами, но я помнил методы Валкара, с помощью которых он добивался таких прекрасных результатов, и обращался со своими людьми с исключительной справедливостью и твердостью. Они быстро научились меня уважать, после того как мою власть попытались оспорить двое здоровенных задир; я преподал им такой же урок кулачного боя, каким в свое время бросил в пыль Блуто. Этот судебный поединок происходил в тайне, и никто из старших офицеров о нем не узнал. Иначе моих людей, с которыми я дрался, выпороли бы до потери сознания. Они это прекрасно понимали и, мне кажется, начали уважать за то, что я справился с ними собственными силами, не прибегая к власти старших по команде.

Во всяком случае внешний вид и подготовка моего взвода оказались превосходными, меня похвалил старший командир, и вскоре я получил следующее звание и командовал тремя взводами.

Однако проходили недели, а я был не ближе к принцессе Дарлуне, чем в тот день, когда вошел в город.

Я мрачно утешал себя тем, что по крайней мере могу совершить военную карьеру, если захочу.

Новое звание позволяло мне чаще видеться с Валкаром, и я был этим доволен. Потому что среди моих подчиненных или среди других офицеров не нашлось никого, с кем мне бы хотелось подружиться. Мне кажется, Валкар тоже был одинок: другие коморы, грубые и малообразованные, скорее готовы были выпить или поиграть в карты, чем вести интеллигентный разговор. Поэтому Валкар часто приглашал меня пообедать за его столом, и не очень часто, но в свободные дни мы вместе уходили в город. Я лучше узнавал Валкара, и мое уважение к нему росло.

Очевидно, он не ровня другим офицерам, и я часто удивлялся, почему такой образованный и воспитанный человек из хорошей семьи решил присоединиться к Черному Легиону. К тому времени я уже знал, что Валкар появился в Легионе всего за несколько месяцев до меня. Его рост в рядах этой армии точно походил на мой: хоть основной состав армии — грубые и невежественные солдаты, старшие командиры постоянно ищут одаренных и умных людей. И если находят, то без колебаний продвигают их по службе, к какой расе они бы ни принадлежали И тем не менее Валка казался совершенно неуместным рядах этой армии, и я часто раздумывал над этой загадкой.

Честно говоря, мне никогда не приходило в голову, что его присутствие в армии могло объясняться теми же причинами, что и мое.

Эта загадка еще более усложнилась через несколько недель после моего повышения. У нас совпали свободные дни, Валкар предложил сходить в театр, и я с готовностью согласился.

Надев лучшую одежду, прикрепив к кожаным курткам знаки различия, мы заняли ложу в нижнем ярусе «Короля Гамелиона», самого известного театра Шондакора; «Гамелион» по существу национальная святыня, его положение напоминает «Комеди Франсез»в Париже или Национальный театр в Великобритании. Лучшие семейства Шондакора посещают представления национальной классики, и хотя большая часть воинственных аристократов королевства оказалась в изгнании вместе с Дарлуной и лордом Ярраком, ее дядей, конечно, были и такие, кто вследствие возраста или болезней не смог бежать. И вот лучшие представители оставшихся посещали «Гамелион», а вместе с ними высшие офицеры Чак Юл, которые превратились в господствующий класс.

Сегодняшняя пьеса была мне незнакома. Это трагедия «Парканд и Илидора» знаменитого поэта предшествующего поколения Сорасто. Я лишь поверхностно знаком с литературой Танатора и хотел восполнить этот пробел. Поэтому я с энтузиазмом подхватил предложение Валкара.

Пьеса показалась мне восхитительной, похожей на некоторые драмы Шекспира, хотя мне трудно было иногда понимать возвышенный словарь предыдущей эпохи.

В середине первого акта слушатели заволновались, начали перешептываться и бросать любопытные взгляды на ложи вверху. Я подтолкнул Валкара, повернулся и застыл в изумлении.