Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

Там, где овраг расширялся, Сулдрун обнаружила руины римской виллы, от которой не осталось ничего, кроме потрескавшегося мраморного пола и наполовину опрокинувшихся колонн: упавшие мраморные блоки лежали среди сорняков и чертополоха. На краю террасы росла одинокая липа с тяжелым стволом и раскидистыми ветвями. Тропинка вела дальше, к узкой полоске галечного пляжа, выгнувшейся между двумя мысами: их образовали утесы, уходящие в море.

Ветер ослабел до легкого бриза, но волны все еще накатывались на берег и разбивались о гальку.

Какое-то время Сулдрун смотрела на сияющую солнечную дорожку, бегущую по морю, потом повернулась и посмотрела обратно, в овраг. Старый сад зачарован, никакого сомнения, подумала она, но доброй магией; она чувствовал только мир. Деревья грелись на солнце и не обращали на нее внимания.

Все цветы любили ее, за исключение гордой асфодели, которая любила только саму себя. В руинах шевелились печальные воспоминания, но они были почти неосязаемыми, меньше, чем завитки тумана, и у них не было голоса.

Солнце продолжало свой путь по небу, и Сулдрун неохотно пошла обратно.

Ее хватятся, если она задержится здесь. Вверх, через сад, старую дверь, обратно в аркаду, в Хайдион.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

СУЛДРУН ПРОСНУЛАСЬ В ХОЛОДНОЙ СЕРОЙ КОМНАТЕ; в ее окно лился мрачный мокрый свет: дожди вернулись, а тут еще горничная забыла зажечь огонь в камине. Сулдрун подождала несколько минут, потом решительно выскользнула из кровати и, дрожа от холода, сама оделась и причесалась.

Наконец появилась служанка и быстро зажгла огонь, боясь, что Сулдрун может пожаловаться на нее даме Боудетте, но принцесса уже забыла об ее оплошности.

Сулдрун подошла к окну. Дождь размыл панораму города, на месте гавани плескалась большая лужа, черепичные крыши стали десятью тысячами серыми тенями. Куда исчезли все цвета?

Цвет! Что за странная вещь? Он сверкает под солнцем, но блекнет в полумраке дождя: очень странно. Появился завтрак, который она съела, размышляя о парадоксах цвета. Красный и синий, зеленый и фиолетовый, желтый и оранжевый, коричневый и черный: каждый имеет свой характер и особое качество, хотя и неуловимое...

Сулдрун пошла в библиотеку, утренние уроки. Сегодня ее учителем будет мастер Джеймес, архивист, ученый и библиотекарь при дворе короля Касмира. Высокий и худой, с большим острым носом, делавшим его похожим на хищную птицу, поначалу он показался Сулдрун воплощением суровости и точности.

Всего несколько лет назад мастер Джеймес оставил за собой безумство юности, но он не был ни старым, ни даже человеком средних лет. Непокорные черные волосы закрывали половину высокого лба и нависали над ушами, пергаментно-бледная кожа обтягивала длинные тощие руки и ноги; тем не менее он нес свое худое тело с достоинством и даже странной нескладной грацией. Его отец, сэр Кринсли из Хрдека, владел тридцатью акрами каменистых холмов, и шестой сын не получил от него ничего, кроме благородного происхождения. Вначале он обучал Сулдрун с бесстрастной педантичностью, но она быстро узнала, как сбить его с толку и очаровать. В результате он безнадежно полюбил ее, хотя делал вид, что не чувствует к ней ничего, кроме естественной терпимости. Сулдрун, очень восприимчивая, если хотела, видела его насквозь, несмотря на заносчивую беспристрастность, и сама управляла собственным обучением.

Мастер Джеймес нахмурился, посмотрел на ее прописи и сказал:

— Твои Б и В не отличить друг от друга. Мы должны написать их снова, более точно.

— Перо затупилось!

— Заточи его! И аккуратно, не порежься. Ты должна научиться делать это легко и изящно.

— О-оо-ах!

— Ты порезалась?

— Нет. Но я практикуюсь на случай, если порежусь.

— Для это не надо практиковаться. Крики боли выходят сами, очень даже естественно.

— Как далеко ты ездил?

— Как это связана с необходимостью заточить перо?

— Ученики в других странах, далеких, таких как Африка, они точат перо как-то иначе?

— Не могу сказать.

— Как далеко ты ездил?

— О, не очень далеко. Я учился в университета Авалона и еще в Метеглине. Как-то раз был в Аквитании.

— А какое самое далекое место в мире?

— Хмм, трудно сказать. Китай? По ту сторону Африки?

— Это не может быть подходящим ответом!

— Неужели? Тогда, пожалуйста, просвети меня.

— Самого далекого места в мире вообще нет; обязательно есть что-нибудь более далекое.

— Да, возможно. Дай мне заострить твое перо. Вот так. А теперь вернемся к Б и В...

Придя в библиотеку в то дождливое утро, Сулдрун нашла мастера Джеймеса уже готовым, рядом с ним лежала дюжина наточенных перьев.

— Сегодня, — сказал мастер Джеймес, — ты напишешь свое полное имя таким изысканным почерком, который заставит меня закричать от удивления.

— Я сделаю все, что могу, — пообещала Сулдрун. — Замечательные перья.

— Действительно великолепные.

— И белое оперенье.

— Мне кажется, что ты права.

— А чернила черные. Я думаю, что к черным чернилам лучше подошло бы черное оперенье.

— Не думаю, что это имеет какое-нибудь значение.

— Я могла бы попробовать написать белыми чернилами.

— У меня нет белых чернил и черного пергамента. Итак—

— Мастер Джеймес, этим утром я не увидела за окном цветов. Куда они подевались? И что они такое?

Мастер Джеймес мигнул и склонил голову на плечо.

— Цвета? Они существуют. Мы все видим в цвете.

— Но они приходят и уходят. Что они такое?

— Ну, откровенно говоря, я не знаю. Ты очень умна, если задаешь такие вопросы. Красные вещи — красные, зеленые вещи — зеленые, и, кажется, так и должно быть.

Сулдрун улыбнулась и тряхнула головой.

— Иногда, мастер Джеймес, мне кажется, что я знаю столько же, сколько и ты.

— Не упрекай меня. Видишь эти книги? Платон, Цнессус, Рохан и Геродот — я прочитал их все и узнал только то, как много я не знаю.

— А маги? Они что-нибудь знают?

Мастер Джеймес опять сгорбился на стуле, все его надежды на формальную холодную атмосферу опять не сбылись. Какое-то время он глядел в окно библиотеки, потом сказал:

— Когда я еще жил в Хрдеке — я был чуть старше, чем мальчишка, — то подружился с одним магом. — Взглянув на Сулдрун, он увидел, что ему удалось завладеть ее вниманием. — Его звали Шимрод. Как-то раз я пришел в его дом, Трильда, и забыл о времени. Пришла ночь, а я был далеко от дома. Шимрод поймал мышь и превратил ее в прекрасную лошадь. «Скачи домой, — сказал он мне, — но не спешивайся и не касайся земли ногой, пока не окажешься в Хрдеке. Как только ты коснешься земли, лошадь опять станет мышью».