Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ

— Я не знал, что Фэель нуждается в дополнительной безопасности.

— Мой босс чувствовал потребность. Теперь я спрошу еще раз: ты

откажешься от нашего гостеприимства? И подумай хорошенько, кузен,

поскольку старые правила все еще в ходу у моего рода. У меня нет выбора.

Это был хитрый вопрос, потому что Рыжие люди как раз были известны

тем, зимой, в поисках тепла, они могли появиться у домашнего очага. Или

Рыжие люди могли быть единственным убежищем в ненастной ночи, и

человек мог забрести к ним, привлеченный их огнем. Если Рыжих людей

прогоняли или невежливо обращались с ними, то они использовали свой

гламор, чтобы принести зло обидчикам. Если к ним относились хорошо,

они могли оставить тебя целым, а иногда еще и делали хозяйственные

работы по дому в знак благодарности, или дарили человеку удачу, но

обычно лучшее, на что можно было надеяться, это чтобы вас оставили в

покое.

Но я не могла вечно прятаться за широкими плечами Холода и

начинала чувствовать себя глупо. Я знала репутацию Рыжих людей, и еще

я знала, что по каким-то причинам другие фейри, особенно древние, не

заботились о них. Я коснулась груди Холода, но он не станет двигаться,

пока Дойл не разрешит ему, или пока я не подниму шум. Я не хотела

шуметь перед незнакомцами. То, что мои охранники иногда слушали

больше друг друга, чем меня, все еще обсуждалось нами.

— Дойл, он ничего нам не сделал, только был учтивым.

— Я видел то, что его род делает смертным.

— Это настолько хуже того, что я видела, что мы делаем друг с другом?

Холод посмотрел вниз на меня, оставаясь в готовности отразить любую

угрозу. Его взгляд даже через очки говорил, что я слишком любезничаю с

кем-то, кто не относился к нашему двору.

— Мы слышали, что золотой король сделал тебе, Королева Мередит.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Золотой король — это мой

дядя Таранис по материнской линии, точнее он мой двоюродный дед, и он

король Благого Двора, золотой толпы. Он использовал магию, чтобы

изнасиловать меня на свидании, и у меня были доказательства

изнасилования, которые теперь хранились где-то в суде. Мы пытались

обвинить его по законам людей за это насилие. Это была худшая

реклама, которая когда-либо была у Двора Благих.

Я попыталась выглянуть из-за Холода и посмотреть, с кем говорила, но

и тело Дойла заблокировало мне вид, создавалось впечатление, что я

говорила с воздухом.

— Я не королева.

— Ты не королева Неблагого Двора, но ты королева слуа, и если я

принадлежу какому-нибудь двору, с тех пор как покинул волшебную

страну Саммерленд, это — двор слуа Короля Шолто.

Волшебная страна, или Богиня, или оба, короновали меня дважды за

одну ночь. Первая коронация была с Шолто в его волшебном холме. Мы

были коронованы как Король и Королева Слуа, темное войско, кошмары

волшебной страны, настолько темные что даже неблагие не позволяли им

оставаться в собственном холме, но в бою они всегда шли первым. Корона

исчезла у меня, когда на моей голове появилась вторая корона, которая

короновала меня Королевой всех земель неблагих. Дойл стал бы моим

Королем, и было традицией, что короли Ирландии женились на Богине,

которая когда-то была реальной королевой, на которой каждый король

” женился“, по крайней мере, в течение одной ночи. Мы не всегда

следовали традиционным человеческим правилам единобрачия.

Шолто был одним из отцов детей, которых я носила, так нам показала

Богиня. Формально я продолжала быть его королевой. Шолто за

последний месяц не настаивал на моем возвращении домой, казалось, он

понимал, что я изо всех сил пыталась найти опору в изгнании.

Единственное, что я придумала сказать вслух, было:

— Я не думаю, что Фё Дэрриг должен выказывать преданность какому-либо

двору.

— Некоторые из нас боролись со слуа в последних войнах. Мы принесли

боль и смерть, чтобы ваши народы остались нетронутыми, — в его голове

были слышны горочь и презрение, — нас выслеживали, нас приговаривали

за то, что мы делали, за то, что в нашем характере. У сидхе любого двора

к Рыжим людям нет претензий, не так ли, родич?

— Я не признаю родства с тобой, Фё Дэрриг, но Мередит права. Ты был

любезен. Я не могу сделать меньшего. — Интересно, что Дойл пропустил

” Принцессу“, которую он обычно использовал в присутствии всех

низших фейри, но он не стал обращаться и ” Королева“, а значит, он

признавал меня таковой перед Фё Дэрригом, и мне было интересно это.

— Хорошо, — сказал Фё Дэрриг. — Тогда я возьму тебя к Доббину, ах, Роберту,