Ричард Кнаак - Кровавый Прилив

Несмотря на приближающуюся бурю, вести в столице распространялись быстро, и граждане Нетхосака быстро склонялись перед кортежем императора и его телохранителями, некоторые даже опускались на одно колено. Остальные высовывались из окон и бросали под ноги коням пучки гривастой травы — символ несгибаемой силы. Стражи в серой броне с каменными лицами сдерживали напор толпы, не давая ей запруживать улицы, Хотак улыбался и махал рукой, однако мысли его были мрачны и далеки отсюда.

Двадцать пять воинов охраны окружили его, наблюдая за малейшим проявлением непочтительности.

— Мой император! — безрассудно воскликнул молодой офицер, приблизившись к Хотаку, — мудро ли то, что вы делаете? Народ все видит! Это она должна была прибыть к вам!

— Она не приехала, а мои дела не могут ждать!

Гром сверху словно подчеркнул его намерения.

— Как прикажет император, — поклонился офицер, испуганный яростным выражением лица Хотака.

По мере приближения к Храму небеса становились всё более бурными, крутились низкие зелёно-серые тучи, облака извивались, словно в них корчились живые существа. Многие из воинов покрепче сжали рукояти секир или поправили перевязи мечей, подвинув их в более удобное положение. Те, кто был неверующим, шептали друг другу последние тёмные слухи о Предшественниках. Навстречу кортежу двигались группы минотавров в белых одеждах. Они шли плечом к плечу и смотрели в землю перед собой, фактически не замечая и тем самым оскорбляя императора. Молодой офицер уже открыл было рот, чтобы скомандовать схватить их, но ему на плечо легла тяжёлая рука Хотака.

— Пусть идут…

— Но… но их грубое непочтение…

— Это приказ! — Тон правителя был безапелляционным.

Процессии в белых одеждах проследовали мимо и свернули за угол, а телохранители с военной точностью уже перекрывали короткую улицу, где Хотак со свитой созерцал Храм Предшественников.

Ещё поколение назад это был Храм Саргаса или Саргоннаса, большинство минотавров звали его Богом Возмездия, Богом Огня, Повелителем Кондора… С самого начала существования расы Саргоннас был главным Божеством нации. Именно он спас их некогда от умирающей извращённой цивилизации эрдов, изменив людоедов так, чтобы они навсегда отличались от его избранного народа. Вера в Саргаса миллионы раз спасала минотавров и давала силы к борьбе, ведь сказано было Богом, что именно им в итоге будет принадлежать весь мир. Они пронесли веру через рабство и унижения, бесконечные поражения и бедствия, но тут…

Саргоннас покинул их, испугавшись некоей могущественной силы, решил переселиться в другое измерение, оставив своих детей на Кринне, как и другие Боги… Среди минотавров не стихали слухи о том, что случилось в действительности, многие говорили, что он погиб ранее, пожертвовав собой во время сражения с магори. Другие молились о его возвращении, остальные, напротив, верили, что теперь уже все бесполезно. Точно было известно лишь то, что Саргаса больше нет — слишком давно не происходило никаких явлений, не давалось никаких знаков.

Пустота приводила минотавров в смятение — даже когда их империя вновь окрепла и значительно расширилась, храмы Саргоннаса все больше стояли пустыми и заброшенными. Не лучше шли дела и у другого Бога, уважаемого минотаврами, — Кири-Джолита, бизоноголового Бога правого дела.

Тогда возникли Предшественники.

Хотак мрачно смотрел на огромное здание, вспоминая, как ещё совсем молодым воином он был тут на церемонии одного из последних жрецов Саргаса. Храм сильно изменился, и хотя стена, отгораживающая его от остального мира, сохранилась, с крыши исчезли статуи кондоров, искусно заменены были и птицы на фасаде. Теперь повсюду виднелась новая эмблема — бледная птица, взлетающая со сломанной посередине секирой. Говорили, что это редкий вид ястреба…

Исчезли сады и лужайки, заботливо разбитые городскими жителями, были вырублены аллеи древних дубов, сожжены кустарники и клумбы с цветами. Теперь везде на обширной площади перед Храмом были выложены загадочные мозаики, на которые должны были становиться коленями верующие во время служений. На каждой из них, если вглядеться, был тонко нанесён символ новой веры.

С ностальгией вспоминая былую красоту, Хотак уже не раз был вынужден признаться себе, что ненавидит новые изменения. Преданность его жены религии и призракам очень помогла ему во время переворота, но теперь все больше вызывала раздражение и становилась причиной для ссор, ибо Хотак не желал смешивать религию и политику. Число Предшественников росло, культ набирал силу, вторгаясь в его полномочия. Необходимо было обуздать эту растущую мощь, но это было совсем непросто, ведь лидером Предшественников была его жена.

Сегодня Хотак решил преподать ей урок. По его приказу две шеренги вооружённых легионеров выстроились вдоль дороги в Храм, вскинув оружие в знак приветствия. Император ехал по импровизированной аллее, глядя, на колышущиеся там и тут чёрно-красные флаги с силуэтом коня.

«Пусть все видят, какой гость прибыл и кто тут хозяин…»

Предшественники важны для спокойствия государства, но попирать власть трона им никто не позволял. Копыта его коня и коней свиты громко цокали по плиткам двора, гром с каждой минутой звучал все чаще и чаще.

На входе воин принял поводья у спешившегося императора. Телохранители шагнули следом, но Хотак гордо махнул им рукой:

— Здесь нет необходимости меня защищать…

Когда он приблизился к огромным дверям, те мягко распахнулись, так что Хотаку даже не пришлось сбиться с широкого военного шага, которым он и вошёл внутрь убежища культа. Фигуры, одетые в белое с золотым, поклонились ему, а правитель пошёл дальше, с интересом поглядывая на огромные скульптуры, что стояли у стен. Монументы возвышались на два его роста и были выполнены в очень странной манере, словно искажающей реальную жизнь минотавров и придающей ей некоторое эфирное дополнение… Изготовленные под строгим надзором леди Неферы, казалось, они были готовы сойти с постаментов и двинуться в любой момент. Статуи изображали прославленных мертвецов, которым и поклонялись Предшественники. Они лишь оставили свои смертные тела и теперь вернулись, чтобы руководите потомками.

Они были истинными Предшественниками.

— Проклятые призраки… — рассеянно пробормотал Хотак.

— Плохие слова для того, чтобы описать любимую семью, которая делает нам честь, следя и оберегая, — раздался уверенный голос невдалеке.

Она вышла из затенённого холла: длинная соболиная мантия, прошитая золотыми нитями, свободно струилась сзади, словно была невесомой, глубокий капюшон, плотно подогнанный по голове, оставлял видимой лишь небольшую часть узкого лица, задумчивые чёрные глаза не отрываясь смотрели на императора.