Марина Добрынина - Бей ушастых! Часть 3
— А есть что перекусить? — внезапно вырывается у меня. Тут же задумываюсь — вроде, мертвецам чувство голода не свойственно. В смысле, желания поесть нормальной пищи. Вот пить кровь и рвать зубами чужую плоть мне сейчас совершенно неинтересно. Если, конечно, эта плоть не представляет собой кусочек среднепрожаренного мяса. Ни в коем случае не отрезанного от кого-то из разумных!
— Есть! — радостно восклицает кентавр, роется где-то там, с другой стороны моего гробика и извлекает (уж даже и думать не хочу, откуда) корзинку с провизией. А там и хлеб (немного уже черствый), и зелень (слегка увядшая) и птичка жареная, вроде уточка. И бутылочка вина.
— Икси! — кричу я, собираюсь было добавить какую-нибудь глупость вроде "я тебя почти люблю", но вовремя затыкаюсь.
— Герцог, — говорю, — благодарю Вас и приглашаю присоединиться к трапезе. Заодно я очень хотел бы услышать от Вас последние новости, а также объяснение того, почему меня подняли из могилы.
Кентавр прижимает ладонь к груди и кланяется.
— Давай быстрее, — бросаю я, — без церемоний. Кушать очень хочется.
— Хм, значит, я, все же, не зомби, — проговариваю спустя примерно полчаса, тщетно пытаясь достать волокна мяса, застрявшие между зубами.
— Да как ты мог такое подумать! — возмущается кентавр.
Пожимаю плечами. Сижу я, кстати, на постаменте собственного гроба. Благо, будто специально для желающих отдохнуть, площадь постамента гораздо шире места моего предполагаемого упокоения.
— Слушай! — вдруг спохватываюсь я, — а почему таблички с моим именем нет?
— Насколько я знаю, с надписью не смогли определиться.
— С какой надписью?
— Ну… Вальдор, он какой…
Гляжу на кентавра с подозрением.
— Надеюсь, двоеженец не входило в перечень наименований?
Кентавр фыркает.
— Нет, выбирали между добрым и великодушным.
— Странные вы… существа! Могли бы написать: Вальдор добрый и великодушный! В чем проблема?
— Слишком длинно, — поясняет кентавр, как мне кажется, с легкой ехидцей в голосе. Смотрю на него внимательно. Нет, показалось.
Итак, что мы имеем? Бравый парень Мерлин (поймаю — бороду повыдергиваю, если она у него уже выросла), добившись от практически бессознательного меня согласия на мое захоронение, довел до истерики мою беременную дочь и вынудил Кардагола признаться, что тот не в состоянии кого-либо оживить. Во дворце расположилась делегация эльфов во главе с незабвенным, чтоб его, Наливаем. Помимо этого, в моем Зулкибаре бунт. Другой информации у Иксиона нет, поскольку он, как пес, охранял мой покой в склепе и терпеливо дожидался моего пробуждения.
— Аннет как?
Кентавр пожимает плечами.
— Все еще сидит в своей комнате.
— Эльфы?
— Во дворце и уезжать не собираются.
— А время суток сейчас какое?
— Сейчас выясню.
Кентавр ненадолго удаляется и тут же появляется с сообщением, что на дворе, судя по всему, поздний вечер, плавно переходящий в ночь.
Задумчиво смотрю на подушку. На ней венец лежит. Отлично. В нашем хозяйстве все пригодится. А, поскольку деть мне его сейчас все равно некуда, возлагаю это чудо ювелирного искусства на не менее замечательную вещь — мою голову. Любопытно, зачем ее положили в гроб, ведь официально я уже не правитель Зулкибара. Хотя… В голове моей зреет план.
— Так, — говорю, — Иксион, друг мой, а позови-ка ты сюда Каро Зампинуса. Знаешь такого? Ноги кривые, морда нахальная. Мой начальник Тайного сыска. Приведи его сюда, только аккуратно. И чтобы никто не знал, что я очнулся. Это нам пока не нужно.
Иксион направляется к выходу, а мне в голову приходит еще одна мысль.
— Стоять! — командую, — Еще мне нужна Дульсинея. С ней ты точно знаком. Найди. Приведи. Опять-таки тихо.
Кентавр кивает и уходит. Есть время поразмышлять. А практически не удается, потому что Каро появляется в склепе уже минут через десять. Я только-только успел второй бокал осушить.
— Ваше величество? — осторожно так спрашивает он.
— Оно самое, иди сюда, не бойся. Я пока не кусаюсь. Вполне себе… хи-хи… свеженький трупик без всяких коварных намерений. Я слышал, тут у нас бунт в Зулкибаре затеялся? Докладывай.
Каро быстро и сухо объясняет, что творилось в королевстве.
— Угу, вроде как мое появление в гробу погасило возмущения, — задумчиво произношу я.
— Боюсь, что это временно, — тихо проговаривает Каро, — прогнозы неутешительны.
— Объясни.
— Полагаю, королеве сейчас несколько не до меня и моих докладов, — с обидой в голосе произносит мой начальник сыска, — я просил ее дать мне полномочия проводить допросы на месте. С применением спецстредств. Она не разрешила.
— И правильно сделала! Гибкость мышления нужно проявлять, а не на силу надеяться! Что там сейчас происходит?
— Нами были выявлены несколько очагов распространения вредных веяний. Но мне не хватает доказательственной базы. Я полагаю, что подстрекателями являются эльфы. Однако этого явно недостаточно для народных волнений. Некоторые из влиятельных горожан всерьез озабочены тем, что Вас сместили с трона. Вас любили, государь.
Потираю руки.
— Отлично. Адреса есть?
— Конечно.
Тут в склепе появляются Дуся и Иксион.
— Дульсинея, душа моя, да откуда ты знаешь координаты склепа? — удивляюсь я.
— Да кто тебя сюда помещал, король ты недобитый?! — возмущается Дуська и обнимает меня. Прошу заметить, добровольно.
Отстраняю от себя княгиню.
— Хватит телячьих нежностей. Дело есть. Нужна твоя помощь. Как насчет того, чтобы повеселиться, а заодно поправить репутацию королевы Иоханны?
Дуська глядит на меня с подозрением. Секунды две. После чего радостно заявляет:
— Валь! Да я ж за любой кипеж, кроме голодовки! Рассказывай!
— Дуська, помнишь легенду о призраке рыцаря Ганупада?
Она фыркает.
— Ну и имечко!
— Дуська, я серьезно! Степень твоей необразованности меня просто шокирует!
Смотрю на нее возмущенно. Ну, в самом деле, не год же она живет в нашем мире.
— Рыцарь Ганупад, — терпеливо поясняет Иксион, — якобы был убит собственным сыном. Парня хотели забить камнями, но рыцарь явился перед озверевшими горожанами в виде призрака и пояснил последним, что сын его не убивал, а Ганупад сам упал с лестницы в пьяном виде.
— И чем все закончилось? — интересуется Дуська.
— Чем-чем! Сын Ганупада все равно погиб, объясняя, как именно нужно было упасть с лестницы, чтобы сломать себе шею, — поясняю я. Эта часть легенды мне не очень нравится, — но дело не в этом. Ганупаду же практически поверили! А я чем хуже?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});