Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

И теперь во сне он видел сон и ждал завершения, соединения сна с посланием Властительницы,— например, принести себя в жертву вулкану, чей образ нес в себе некое откровение, мгновение истины, ведущее к радости. Неожиданная странность пересекла сон, подобно развернувшейся вуали. Цвета поблекли, лица смазались. Он решил бежать вниз, но теперь часто спотыкался, падал, обдирая руки и колени о раскаленные скалы; и вдруг потерял направление, двигаясь в сторону, а не вниз, и не мог поступать иначе. Мгновение был на грани восторга, но как-то не сумел полностью погрузиться в него, и только огорчался, ощущая тяжесть и смятение. Легкость исчезла, яркие цвета затянуло серостью, и всякое движение прекратилось; он стоял, оцепенев, на склоне горы, всматриваясь в метровый кратер, чей вид заставил его вдруг затрепетать и лечь, подтянув колени к груди; и он лежал, рыдая, пока не проснулся.

Проснулся и сел. В голове стучало, глаза слезились, ломило грудь и плечи. Это не послание. Даже самые ужасные послания не оставляли таких горьких осадков смущения и страха. Был еще день, и ослепительное солнце висело над макушками деревьев. Возле него лежали Кэймак Грэп и урун, чуть поодаль —

Динитак Баржазид. Они спали. Старшего Баржазида нигде не было видно.

Деккерет перевернулся, прижался щекой к горячему песку у матраца, пытаясь изгнать из себя напряжение. Произошло во сне что-то дурное, что-то не то, он это понимал. Какая-то темная сила вмешалась в послание, забрав радость и дав взамен боль. Не в этом ли суть похитителей снов пустыни? Но тогда это были, похитители снов.

Он сжался, чувствуя себя грязным, опустошенным, желая знать только одно — неужели все сны будут такими по мере его продвижения в пустыню? Не станет ли еще хуже?

Спустя какое-то время снова уснул. Сны пришли — случайные, смазанные обрывки без ритма и узора, они не досаждали. Когда проснулся, день близился к концу и звуки пустыни — песни призраков — бились в ушах, бормоча и звеня далеким смехом. Чувствовал он себя гораздо более усталым, чем если бы не спал вовсе.

Никто из попутчиков не показывал вида, будто что-то тревожило их сны. Они встретили проснувшегося Деккерета каждый на свой манер: огромная скандарша молча, урун с любезным жужжащим щебетом свернул щупальца, оба Баржазида короткими кивками. Если они и поняли, что их товарища навестили мучительные сны, то ничем этого не выказали.

После «завтрака» старший Баржазид наскоро посоветовался с уруном относительно маршрута на эту ночь, и они вновь нырнули в пустыню, озаренную лунным светом.

Притворюсь, будто ничего необычного не случилось, решил Деккерет, не дам им понять, что уязвим для призраков.

Но его решимости хватило не надолго. Когда флотер пересекал район высохших озер, где тысячами вздымались странные серо-зеленые каменистые горбы, Баржазид внезапно повернулся к Деккерету и спросил, нарушив долгое молчание:

— Хорошо спали?

Деккерет понял, что ему не удалось скрыть усталость.

— Случалось отдыхать и лучше,— пробормотал.

Блестящие глаза Баржазида безжалостно сверлили.

— Сын говорит, что вы стонали во сне, сильно ворочались и прижимали колени к груди. Почувствовали прикосновение похитителей снов, Инитэйт?

— Я ощутил присутствие тревожащей силы в своих снах. Было ли это прикосновение похитителей снов, не знаю.

— Опишите мне свои ощущения.

— Вы сами похититель снов, Баржазид!— огрызнулся Деккерет, разозлившись.— С какой стати я должен открывать перед вами душу? Мои сны — это мои сны.

— Тише, тише, добрый рыцарь, я не имел в виду ничего обидного и не хотел бы навязываться…

— Тогда…

— Но я отвечаю за вашу безопасность. И если демоны этой безводной земли проникли в вашу душу, в ваших же интересах рассказать.

— Демоны?

— Демоны, призраки, фантомы, недовольные метаморфы — кто бы ни был,— нетерпеливо произнес Баржазид.— Существа, которые грабят сны путников. Приходили они к вам или нет?

— В моих снах было мало радости.

— Прошу вас, расскажите.

Деккерет тихо вздохнул.

— Я получил послание Властительницы — мирное и радостное. Но постепенно суть его изменилась, понимаете? Послание помрачнело и стало бессвязным, лишенным всякой радости, и закончилось просто отвратительно.

— Да,— кивнул Баржазид,— это призраки. Прикосновение к сознанию, вторжение в сон, разрушение его и выкачивание энергии.

— Вид вампиризма, — усмехнулся Деккерет.— Существа таятся в засаде, поджидая в пустыне путников, а потом высасывают из них все жизненные силы?

Баржазид улыбнулся в ответ:

— Вы основываетесь лишь на догадках. Я бы не делал таких поспешных выводов, Инитэйт.

— А вам самим доводилось чувствовать их присутствие в своих снах?

Коротышка как-то странно посмотрел на Деккерета.

— Нет, никогда.

— Никогда? У вас что, иммунитет?

— По-видимому, так.

— А ваш сын?

— О, несколько раз его охватывало. Как правило — здесь. Один раз в пятьдесят поездок; видимо, невосприимчивость не передается по наследству.

— А скандарша и урун?

— У них бывало,— кивнул Баржазид,— но редко. К тому же они находят это неприятным, но не смертельным.

— Однако, кое-кто умер от прикосновения похитителей снов.

— Предполагается, что именно от этого,— заметил Баржазид.— Большинство путешественников, проходивших этим путем до недавнего времени, рассказывали, что видели необычные сны. Некоторые сбивались с пути и не возвращались. Откуда нам знать, есть ли связь между всем этим и разрушенными снами?

— Вы очень осторожный человек,— усмехнулся Деккерет,— не хотите выносить окончательных решений?

— Я прожил довольно долгую жизнь, в то время, как многие опрометчивые смельчаки уже вернулись в источник Дивине.

— По-вашему, просто выжить — наивысшее достижение?

Баржазид рассмеялся:

— Речь истинного рыцаря Замка! Нет, я считаю, жить — значит не просто уклоняться от смерти. Но выжить — это счастье, Инитэйт, а смерть и гибель — это не достижение.

Деккерету не хотелось продолжать. Кодексы ценностей посвященного рыцаря и такого, как Баржазид, едва ли сравнимы. Кроме того, было что-то хитроватое и скользкое в аргументах Баржазида. Деккерет помолчал, потом отозвался:

— Меня волнует одно: станут ли сны еще хуже.

Баржазид пожал плечами.

К тому времени, когда ночь поблекла и подошло время подыскивать место для стоянки, Деккерет вдруг понял, что готов и даже с нетерпением ждет встречи с призраками сна.

Дневку устроили на ровной площадке, где основную массу песка сдуло к одной стороне очищающими ветрами, оголив скальное основание; вдобавок к порывистым ветрам сухой воздух пустыни жутко растрескал ее, а солнце словно содрало все остальное. Где-то за час до полудня стали готовиться ко сну.