Елена Козак - Смертельная тайна любви

Фред еще крепче прижал меня к себе, стараясь успокоить. Потом коснулся подбородка и заглянул в мои глаза:

— Что произошло?

— Магистр Алехандро вызвал нас к себе, начал задавать вопросы, потом…, - Фред мягко прервал меня:

— Я имею в виду до этого. Что произошло ночью?

Я отвела глаза, потом и вовсе закрыла их, положив голову Фреду на грудь, и стараясь успокоиться, чувствуя игру мускулов у мужчины под рубашкой:

— Мне сон приснился. Странный сон. Туман, голоса, потом какие-то слова. Вперемешку: киринейские и какие-то другие. Во сне я знала, что они означают, а сейчас это просто пустые фразы, безо всякого смысла. Сейчас попытаюсь вспомнить, — я подняла голову, прищурила глаза — если интересно, конечно же.

Фред кивнул, с любопытством и беспокойством глядя на меня.

Я почесала мочку уха — эн эмбер зер эн верлс… нет, подожди, — я щелкнула пальцами — эн эмбер зер элсе мире… что-то в этом роде. Точно не помню.

Я скорее почувствовала, чем поняла, что Фред отстранился. Между нами пробежал холодок. А потом я ощутила руки мужчины на своих плечах. Он вновь повернул мою голову к себе и вгляделся в глаза:

— Ты мне так и не сказала, кто ты.

Я нахмурилась, не пытаясь отвести взгляд. Это были странные слова, странный вопрос, я не могла понять, к чему он. Что-то произошло с Фредом, когда я повторила эту бессмыслицу. Зря, наверное, я это сделала.

— Я говорила, Элен Виера — Аквистская маркиза…

— Лжешь, — мы все еще стояли, глядя в глаза, но, не касаясь друг друга телами. Фред даже руки убрал с моих плеч. Теперь только его горячее дыхание доходило до моей шее и груди. Это пугало. Я сглотнула. Внизу живота рождалось пламя, руки начинали дрожать, а тело наоборот застыло, как перед прыжком.

А в следующую секунду мы уже целовались. Яростно, неистово, казалось, желая причинить друг другу боль. Как будто в последний раз. Мои руки на его плечах, его — на моей талии… до боли сжимающие в объятиях.

Я бы хотела остановить время, чтобы продлить это мгновение, когда ненависть сплеталась с любовью, когда желание выиграть, доказать что-то и себе, и ему, оказывается сильнее всего остального. В нашем поцелуе не было любви, только страсть, желание обладать этим человеком. И пусть все катится к демонам.

Но страсть не длится вечно. Она мимолетная, как раскат молнии… Я тяжело дышала, прислонившись спиной к дереву. Фред снова отстранился от меня, опасаясь, что еще чуть-чуть и одним поцелуем дело не ограничится.

По аллеям пронесся ветер, разметая мои волосы, холодя кожу, приводя мысли в порядок, загоняя безрассудные желания глубоко внутрь (так ли глубоко, как мне казалось). Я убрала волосы с лица, скрутила в хвост на затылке, а потом резко отпустила.

С глаз Фреда пропало пламя, которое вспыхнуло в них совсем недавно. Он, как и я, пришел в себя.

— Так, кто же ты? — теперь в голосе звучала издевка. Мужчина заранее знал, что я не отвечу. И был прав.

— Не твое дело, — я оттолкнула Фреда от себя и побежала вглубь парка.

Когда силуэт мужчины скрылся вдали, я перешла с бега на шаг, но останавливаться не собиралась. Разговор с Фредом (и не только разговор), нежный и ласковый поначалу и неистовый, страстный под конец, придал мне силы. Я снова наслаждалась жизнью, дышала полной грудью.

Но ненадолго. Вскоре глаза потухли, руки перестали трястись, а сердце колотиться. Я даже подумала о том, чтобы вернуться, рассказать о себе (было бы, что рассказывать), переложить груз проблем на Фреда, поискать защиты у него на груди, выплакаться, если нужно — я вдавила ногти в ладонь, стараясь напомнить о своей гордости, о том, что нельзя возвращаться, а пытаться изменить прошлое — глупо. На несколько шагов увещеваний хватило, потом снова проснулись отчаяние, усталость, боль…

Я почти решилась повернуть назад, когда услышала чьи-то всхлипывания, грозящие перерасти в истерику. Любопытство возобладало над здравым смыслом. Я подошла ближе и оказалась на небольшой поляне. В нескольких шагах от меня стояла Джулин и рыдала.

— Что с тобой? — я подошла ближе к девушке, забывая о том, что мы никогда не были подругами. Скорее соперницами, никогда не упускающими возможность пустить шпильку, другую.

— Тебя это не касается, — Джулин подняла на меня покрасневшие от слез глаза — не хочешь поискать себе другое место? — зло добавила она.

— Вот еще! — фыркнула я из духа противоречий, высоко приподняв голову — сама убирайся.

Несколько минут мы разглядывали друг друга. Потом Джулин произнесла:

— Жизнь — ужасная штука.

— Хуже некуда, — хмыкнула я, сев прямо на траву, не мало не заботясь о своей одежде.

Глава 21

— Занятно, — после нескольких секунд молчания произнесла Джулин, покачав головой — что, счастье закончилось? Ты же в последнее время ходила с вздернутым носом, как будто воображая, что весь мир крутится вокруг тебя. А все остальные — так, ничтожества.

— Глупости, — я нахмурилась, а потом, глядя в презрительные глаза собеседницы, и вовсе отвернулась. Не то, чтобы Джулин была права, но что-то в ее словах было. Но я не хотела об этом думать, просто забыть — не ровняй всех по себе.

Девушка хмыкнула, потом расхохоталась злым смехом:

— Ровнять по себе. Не смеши. Я — графиня, любима дочь и сестра, прекрасная партия для любого, да и богатая невеста, в конце концов. Куда тебе до меня?

Это было оскорбление, желание унизить, втоптать в грязь. Доказать, что я хуже, чем она. Вот только Джулин и сама не верила в то, что говорила. Это был просто способ защититься, выставить броню между собой и окружающей действительностью (сама не раз так поступала). Пусть бы ее ненавидели, как угодно называли за глаза, но не жалели, не презирали. Как же, королева…

С первых дней в Университете я завидовала Джулин. У нее было все то, что было у меня: красота, поклонники, успех, признания в любви…, а кроме этого было и то, чего я не имела — прошлое, имя, родословная, красивые платья и дорогие украшения. Иногда я намерено старалась быть похожей на Джулин: так же призывно улыбалась, закатывала глаза, а потом посылала все в бездну, не желая быть второй. Ведь на ее поле битвы я не могла победить.

А потом Анри, целующий и бесстыдно раздевающий меня, отвернувшийся в нужный момент Фир и Фред — единственный, кто остался рядом. Не знаю, в какой момент я поняла, что весь этот мир фальшив, что не я одна ношу маску, что мы все послушные марионетки в руках судьбы. Мне надоели иллюзии, которые в любой момент разобьются, как хрупкие стекла. Я забыла о Джулин, о том, какое я произвожу впечатление на других, о том, что, говоря: "я люблю тебя" можно лгать, а во время поцелуев думать, что ты всего лишь одержала очередную победу.