Максим Волосатый - Воины клевера

Мутная пелена начал заволакивать глаза Ирила, предрекая слепящую белизну той самой неконтролируемой ярости.

— Ирил, не надо, пожалуйста, — просящий голос Совы пробился через пелену.

Ирил моргнул. Не надо так не надо. Сова имела право просить.

— Че, обоссался? — Рука, лежащая на плече несильно (пока несильно) тряхнула его.

Ланья чуть улыбнулся. Действительно, ярость здесь не нужна. Дамадик никогда не слышал наставления Тахора. А Ирил слышал. «Чем больше шкаф, тем громче падает, — говорил тот. — Запомни, мальчик, на любую силу всегда найдется другая сила, только действующая в несколько ином, правильном, направлении. Иначе давным бы давно все мы перебили бы друг друга, а оставшихся доели бы Твари». Тахор знал, о чем говорил. Невысокое племя горных торков просто обязано было научиться противостоять более рослым и сильным равнинным соседям, чтобы не быть уничтоженным. Хрупкий мир Торквинии, Желтого Лепестка, держался и держится исключительно на равенстве сил. Торки воевали на протяжении всей своей истории. Когда не находилось внешнего врага, искали кого поближе, среди своих. И это продолжается до сих пор. Замкнутость Клевера ничему торков не научила. Так что любой торк, остающийся в живых, имеет полное право преподавать воинскую науку, он это заработал. Теперь пришло время проверить идеи Тахора в жизни.

Ирил мягко стек со стула набок. Дамадик, естественно, попытался его удержать и немного наклонился вперед, за что немедленно и поплатился. Ирил вскочил.

Мгновенно подниматься из любого положения — это было одним из двух действий, которые первыми вбил в непослушное детское тело Ирила жестокий Тахор. Другим действием было падение. Падать — подниматься, падать — подниматься, падать — подниматься… И так до бесконечности, до одури, до отупения и бесчувственности. Сколько раз Ирил катался по полу, земле, скалам, мелководью, он даже приблизительно сказать не мог, но раз Тахор перестал над ним издеваться — значит, научил.

Одним движением Ланья оказался на ногах. Руку аталь, которую тот так и не успел отпустить, он еще немного сам придержал, поэтому, когда Ирил оказался стоящим за спиной Дамадика, тому ничего не оставалось, как только послушно согнуться, подставляя беззащитное брюшко под летящее колено.

«А пресса-то у тебя никакого», — позлорадствовал Ирил, вспоминая свои отбитые о каменные мышцы учителя ноги. Горячий поклонник легендарных на-халь грузно рухнул на пол. Ирил поднял голову и залихватски подмигнул Сове… И полетел вперед, получив страшный удар в голову.

«Тахор меня убьет», — сквозь отупляющую боль пробилась досада. Падать, вставать и бить наставник научил хорошо. Так, что голова в процессе даже не участвовала. А зря, как оказалось. Тахор еще учил, что в драке стоять на месте можно только в одном случае: когда тебя уже убили, и ты теперь решаешь, в какую бы сторону покрасивей упасть. И никак иначе. А он раззявил пасть, щенок глупый…

Когда марево боли немного отступило, Ирил понял, что он опять не может нормально двигаться. Жаждущий реванша Дамадик припер его стулом к стене, чтобы исключить ноги, и взял за горло. Руки у аталь оказались немного длиннее.

— Убью, грязь! — Красивое лицо аталь перекосила гримаса ненависти. Его напарник стоял рядом, контролируя ситуацию. Мало ли еще раз придется по голове бить.

— Оставьте его! — Сова бросилась на помощь.

— Погибни, — Тунна махнул рукой, и Сова покатилась по полу, зажимая лицо руками.

Белый слепящий полог упал внезапно. Не было даже обычной предваряющей его мутной пелены. Мир превратился в один режущий глаза белый свет, через который неясными контурами проступали фигуры противников. Н-на — правая фигура покатилась в сторону и замерла. Теперь ты, второй, кто бы ты ни был. Н-на… Н-на… Н-на… Ничего. Все осталось на своих местах. Белый мир начал качаться, это оставшаяся фигура начала отвечать. Ах так! Где же оно? В потоке белого света появились белые же трубы, трубки и трубочки. Линии хальер. Какая удобней? Эта. Получи! И — ничего. Только на груди силуэта появилась красная точка, становящаяся больше и больше. Где-то такое уже было. Ах да, амулет, блокирующий хальер, у Тахора был такой же. И что? Свет начал тускнеть. Он никуда не делся, но стал менее режущим. Через него начали проступать черты искаженного лица аталь и доноситься какие-то звуки.

— …ить меня. Меня са…ка! Убью тебя… Я и твою сса-чи греб…

Откуда- то сбоку донесся женский всхлип.

Этого хватило. Свет стал нестерпимым. Но Ирила это уже не волновало. Все бытие сосредоточилось на одной красной точке, пульсирующей на груди стоящей перед ним фигуры. Свет превратился в тоннель, затем в трубу, затем в копье и в итоге стал такой же точкой бушующей белизны. И эта белая буря понеслась вперед. Туда, где красным светом пульсировал тот, кто жить не должен. Удар! Мир зазвенел, но устоял. Удар! Удар! Еще! Еще! Еще! Пф-ф-ах-х-х.

Красно- белое конфетти рассыпалось вокруг, и Ирил медленно сполз по стене. Он опять был у Ррадушита. Со смятой скатерти капал разлитый дош, переломанный стул валялся рядом, а перед ним на корточках сидела Сова и, заливаясь слезами, все гладила и гладила его по голове. Ирил посмотрел в ее глаза, полные заботы и переживания, умилился, преисполнился счастья — и с чувством выполненного долга решил немного полежать в обмороке.

И, уже закатывая глаза, он зацепился взглядом за какой-то чужеродный предмет. Доля секунды ушла на осмысление, и блаженный обморок, сокрушенно вздохнув, убрался в столону. Отдохнуть не получится.

У противоположной стены сломанной куклой валялся человек. Окровавленного лица не разобрать. Нет, не человек. Длинные волосы, зеленые одежды, высокие каблуки вычурных сапог. И по серьге в каждом ухе. Ирил не так много трупов видел в своей жизни, чтобы говорить определенно, но Дамадик явно вставать не собирался.

— Что с ним? — хрипло спросил он.

В ответ Сова только всхлипнула.

Глава 4

— Балбес, — бросил через плечо Тахор, стоящий у окна и смотрящий, как несущая ливень туча накрывает океан. — Кроме как балбесом и дураком, я тебя назвать никак не могу. Хотя — нет, ты даже не дурак. Недотянул. Ты — придурок.

Учитель разорялся уже давно, и к этому моменту накал его высказываний несколько спал. Гертадон, начальник городской стражи, гертадинов, ушел где-то час назад. Он доставил Ирила домой после того, как все детали произошедшего были разъяснены, свидетели опрошены, тела унесены. Все это время Ирил сидел в погребе у Ррадушита (тюрьмы в Хайаре отродясь не было). Теперь пришло время отправить его домой. Если честно, то Ирил предпочел бы еще немного посидеть в подвале — объясняться с Тахором по поводу произошедшего желания не было никакого. Но тут выбирал не он. Охающую и всплескивающую руками мать Тахор почему-то отправил немного пожить к подруге, пообещав, что теперь он не отпустит Ирила ни на шаг. Ланья был даже немного рад такому развитию событий. Сидеть дома ему теперь предстояло долго, пока совет Старших города не определит, каким будет наказание. Таков закон. Так что у Тахора будет возможность еще не раз и не два объяснить ему, кто он на самом деле, а Ирил не хотел, чтобы мама слышала, как его тут костерят. Хорошо еще, что во всей этой суматохе никто даже не упомянул о том, что до драки Сова баловалась магией.