Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

Казмир любил совещаться с частными осведомителями в Камере Вздохов, находившейся над так называемым Арсеналом; когда-то давно, еще до того, как построили Пеньядор, Арсенал служил дворцовой камерой пыток, а ожидавшие внимания палачей узники сидели в Камере Вздохов, где до их чувствительных ушей — по меньшей мере, так утверждали легенды — снизу доносились приглушенные вопли истязаемых.

Обстановка в Камере Вздохов, круглом помещении с голыми каменными стенами, была нарочито непритязательной: пара деревянных скамей у дощатого дубового стола, а на столе — поднос со светлой буковой флягой и четырьмя вырезанными из того же дерева кружками, почему-то вызывавшими у Казмира нечто вроде привязанности.

Через неделю после получения сообщения о тупиковой ситуации в Поэлитетце помощник камергера Эшар известил Казмира о том, что курьер Робальф ожидал в Камере Вздохов возможности представить отчет его величеству.

Казмир не замедлил подняться в безрадостное помещение над Арсеналом. На одной из скамей сидел Робальф — тощий субъект с костлявой физиономией и бегающими карими глазами, редкими коричневатыми волосами и длинным горбатым носом. На нем были запылившийся в пути коричневый вельветовый костюм и остроконечная черная фетровая шапочка; увидев входящего короля, Робальф вскочил на ноги, сорвал с головы шапочку и поклонился: «Государь, к вашим услугам!»

Казмир смерил его взглядом с головы до ног, сухо кивнул и уселся за стол: «Что ты мне можешь сказать?»

Робальф ответил дрожащим от напряжения голосом: «Ваше величество, я выполнил все ваши указания, нигде не задерживаясь ни на минуту — даже для того, чтобы помочиться!»

Казмир задумчиво погладил бороду: «Надо полагать, ты научился мочиться на бегу?»

«Государь, истинного патриота отличает поспешность в выполнении долга!»

«Любопытно!» — Казмир налил вина из буковой фляги в одну из кружек. Указав на стул, он предложил: «Присаживайся, патриот Ро-Робальф— так тебе будет удобнее рассказывать».

Робальф осторожно опустил тощий зад на краешек стула: «Государь, я встретился с Торквалем в назначенном месте. Я передал ему, что он обязан явиться в Хайдион, буквально повторив ваши слова и напомнив, что это не приглашение, а королевский приказ. Я просил его немедленно собраться в путь, ожидая, что мы вместе отправимся на юг по Тромпаде».

«Как он ответил?»

«Загадочно, ваше величество. Сначала Торкваль вообще ничего не сказал — я даже усомнился, слушал ли он, пока я говорил. Но в конце концов он произнес: „Я не вернусь в Лионесс“».

«Я настойчиво умолял его образумиться, снова повторив приказ вашего величества. И тогда Торкваль наконец поручил мне передать вам его слова».

«Надо же! — проворчал Казмир. — Он соблаговолил ответить! И в чем же заключается его сообщение?»

«Должен предупредить вас, государь, что Торкваль не отличается вежливостью и пренебрегает почтительным обращением».

«Неважно. Что он сказал?» — Казмир отхлебнул вина из буковой кружки.

«Прежде всего, Торкваль просил передать его наилучшие пожелания и выразил искреннюю надежду на то, что ваше величество продолжает здравствовать. По меньшей мере, он издавал какие-то звуки, обращенные к ветру, и я истолковал их таким образом. Затем Торкваль заявил, что только опасения за свою жизнь мешают ему безотлагательно и неукоснительно выполнить указания вашего величества. При этом он попросил оказать ему срочную финансовую поддержку серебром или золотом в размерах, соответствующих его потребностям — каковые, по его словам, весьма существенны».

Казмир поджал губы: «И это все, что он сказал?»

«Нет, ваше величество. Он указал, что был бы чрезвычайно рад, если бы ваше величество оказали ему такую честь и встретились с ним в месте, именуемом пиком Мука. Он подробно разъяснил маршрут, позволяющий прибыть к подножию пика Мука; если ваше величество того пожелает, я могу повторить это описание».

«Не сейчас, — Казмир повернулся на скамье, облокотившись на стол. — Возникает впечатление, что Торкваль относится к моим пожеланиям с дерзостью, граничащей с пренебрежением. А ты как думаешь?»

Робальф нахмурился и облизал пересохшие губы: «Если такова воля вашего величества, я посмею выразить свое мнение без обиняков».

«Говори, Робальф! Искренность я ценю превыше всего».

«Очень хорошо, ваше величество. Я замечаю в поведении Торкваля не столько дерзость или пренебрежение, сколько безразличие в сочетании с изрядной долей мрачного юмора. Насколько я понимаю, он живет в мире, где ему одному приходится иметь дело с богиней Судьбы, лицом к лицу, а все остальные люди — включая меня и даже ваше августейшее величество — не более чем разноцветные тени, если я могу себе позволить такое красочное выражение. Короче говоря, Тор-Торквальне ведет себя с преднамеренной наглостью — его просто-напросто нисколько не беспокоят государственные проблемы, привлекающие внимание вашего величества. Сотрудничать с ним можно только на этой основе. Таково, по меньшей мере, мое понимание ситуации». Робальф покосился на короля, но неподвижное лицо Казмира не выказывало никаких эмоций.

Помолчав, Казмир произнес успокоительно мягким тоном: «Намеревается ли он служить моим интересам? Вот что важнее всего».

«Торкваль непредсказуем, — ответил Робальф. — Подозреваю, что в дальнейшем он не станет податливее, чем был до сих пор».

Казмир коротко кивнул: «Робальф, ты умеешь разбираться в людях; тебе удалось в какой-то мере прояснить несколько загадок, окружающих поступки и намерения этого бандита».

«Рад стараться, ваше величество!»

Казмир снова замолчал на несколько секунд, после чего спросил: «Сообщал ли Торкваль о каких-нибудь своих успехах или достижениях?»

«Сообщал, хотя он упомянул о них походя, словно о чем-то второстепенном. Проникнув с сообщниками в замок Глен-Гат, он умертвил барона Нольса и шестерых его сыновей. Ему удалось также устроить пожар в цитадели Мальтенг, принадлежащей барону Бан-Окку, причем в пламени пожара погибли и сам барон, и все его домочадцы. Оба барона, Нольс и Бан-Окк, были верными союзниками короля Эйласа».

Казмир хмыкнул: «Как мне недавно сообщили, уже четыре отряда Эйласа охотятся за Торквалем. Хотел бы я знать, как долго ему удастся от них скрываться!»

«Это во многом зависит от самого Торкваля, — отозвался Робальф. — Он может прятаться среди скал или в развалинах крепостей на горных лугах, и его никогда не найдут. Но если Торкваль осмелится делать дальнейшие вылазки, в один прекрасный день ему не повезет — его выследят до логова и вытащат за ушко да на солнышко».