Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга вторая)

Она выбрала тонкое платье цвета граната и золотой пояс к нему.

– Вот что будет мне к лицу! А что наденешь ты?

Джейран не знала.

В хаммаме она носила то, что велел покупать ей хозяин, а покупкой одежды ведала совсем другая женщина. В раю самозванной Фатимы она, правда, получила нарядные платья, но ей и в голову не приходило, к лицу ей они или же нет. А потом она и вовсе надела мужской наряд, который ее полностью устраивал.

Вдруг ей мучительно захотелось хоть в чем-то перещеголять красавицу Абризу. Несомненно, дочь франкского эмира будет очень хороша в гранатовом платье, но тут непременно должно найтись что-то подходящее и для Джейран!

Девушка уставилась на разложенные наряды – и протянула руку к черному шелку.

Она откуда-то знала, что именно черный шелк сделает ее статную фигуру красивой, придаст лицу и осанке благородство.

Она вытащила платье – и по лицу Абризы поняла, что та раскаивается в своем выборе. Если бы она первая заметила это прекрасное, отделанное золотыми узорами платье, то не стала бы прикладывать к лицу гранатовое.

Джейран распялила платье на руках.

Ей столько раз приходилось помогать невольницам одевать их распаренных и истомленных сладостью хаммама повелительниц, что она могла на глаз сказать, длинен или короток наряд, насколько глубоко хозяйка сможет его запахнуть. В таких вещах проявлялась ее сообразительность.

Черное платье принадлежало женщине высокой, статной, и Джейран даже назвала бы ее полной.

Она бросила дорогой наряд на ковер.

– Я не надену его, – сказала она Абризе. – Его носила эта пятнистая змея, Хайят-ан-Нуфус!

Абриза, протянувшая было руку за великолепным нарядом, тоже отказалась к нему прикасаться.

– Как же нам узнать, какие платья принадлежали ей, а какие – другим женщинам старого царя? – растерянно спросила она.

Вошел, метя ладонью по ковру, толстый евнух.

– Если владычицам будет угодно, я отведу их в покои Хайят-ан-Нуфус, – сказал он.

– И позови женщин, чтобы они помогли нам одеться! Тех, у кого были основания нас бояться, увезла пятнистая змея, а другие пусть приходят без всякого страха! – распорядилась Абриза.

– Наш благородный господин сказал, что ни на одну из дворцовых женщин нельзя положиться, – возразил евнух. – Завтра придут посредники, и он купит вам белых невольниц и черных рабынь. А пока я сам помогу вам.

И, видя удивление на лицах Абризы и Джейран, добавил:

– Я пострадал от Хайят-ан-Нуфус, и царь знает это.

Евнух вывел их в небольшой двор харима, со всех четырех сторон охваченный галереями, провел мимо водоема и показал дверь на противоположной стороне двора.

– Нам придется подняться наверх, о владычицы красавиц.

– Мне приходилось забираться на верхушку большого донжона! – заявила Абриза. – А тебе, о сестрица?

– Мне тоже, – решив, что «донжон» вряд ли выше башни Сабита ибн Хатема в крепости гулей, и не желая уступать хоть в этом, отвечала Джейран. – Но дворцовые женщины, очевидно, не любят ходить по лестницам. Те, которые приезжали к нам в хаммам, были такие толстые, что деревянная лестница их бы не выдержала.

Пузатый евнух вздохнул – вся его надежда была на то, что избранницы аль-Асвада, увидев довольно крутую лестницу, вернутся обратно.

Помещения, которые увидели Абриза и Джейран, разочаровали обеих. Они были и убраны довольно бедно, и прибраны на скорую руку. Ни прекрасной посуды в нишах, ни дорогих тканей, ни изящных столиков, ни изысканных вышивок они тут не обнаружили. И не могло быть, чтобы Хайят-ан-Нуфус, в спешке покидая дворец, прихватила с собой столики.

– Может быть, эта скверная дала обет бедности? – осведомилась Абриза.

– В таком случае, ее женщины дали обет нищеты, о госпожа, – с презрением заметил евнух. – Их помещения похожи на каморки нищенок с городского базара.

Оказавшись в покоях беглой царицы, Абриза прежде всего принялась отдергивать в комнатах занавески, пока не обнаружила за одной из них резную деревянную решетку.

– Смотри, о сестрица! – позвала она Джейран. – Мне рассказывали про это окно! Отсюда мы увидим весь большой зал!

Она прижалась щекой к завиткам узора, выглядывая внизу нечто, любопытное для нее, а евнух усмехнулся.

– Отсюда ты увидишь только середину большого зала и место, где обычно сидит царь, когда принимает послов и вельмож, о госпожа, – сказал он. – Женщинам царя больше и не нужно.

– А где же аль-Асвад? – спросила Абриза. – Почему я не вижу его?

Евнух подошел к решетке.

– Я тоже не вижу повелителя, – сказал он. – Очевидно, его отозвали в сторону… там что-то стряслось, клянусь Аллахом!.. Если ты прикажешь, о госпожа, я побегу и узнаю!..

Джейран ощутила укол где-то над сердцем. Она протянула руку, чтобы прикосновением унять боль, но рука сама легла на камни ожерелья.

Мальчики!..

Ей следовало самой убедиться, что ее отряд разместили наилучшим образом! И что мальчики накормлены, и что Хашим, измученный всеми событиями, удобно устроен на самых мягких коврах!

Мальчики попали в беду – и все это случилось из-за нее!

Ей не следовало покорно принимать приказ аль-Асвада, к тому же, прозвучавший не из его уст. Он велел немедленно отвести прибывших женщин в приготовленные для них покои – но разве не могла она воспротивиться? Разве стал бы аль-Асвад, которого ее люди спасли от позорной смерти, сердиться, если бы она отказалась войти в харим и осталась с ними?

Евнух нетерпеливо ждал приказа, и на его круглом лицо проявилось такое оживление, что Джейран, обычно кроткую и миролюбивую, охватила ярость.

Этот ублюдок, не мужчина и не женщина, ищет себе развлечений в бедствиях ее мальчиков!

– Тебе нет нужды бегать и узнавать, о враг Аллаха! – сказала она не так чтобы слишком громко, но евнух попятился, а изумленная Абриза протянула к ней руку.

– А тебе нет нужды успокаивать меня, о сестрица! – уже не проговорила, а прорычала Джейран. Мальчики попали в беду, придя за ней в этот дворец, разрази его Аллах громом и каменным дождем! И если Аллаху нужны, чтобы уничтожить это прибежище зла, ее руки – так вот они!

Джейран ухватила поудобнее резную решетку, попробовала, как она закреплена, и, сперва толкнув вперед, рванула ее на себя. Большой кусок деревянного узора остался у нее в руках – и Джейран бросила его вниз, на головы тех, кто шумел сейчас в зале.

От такого нежданного приветствия они прекратили гомон и подняли взоры туда, откуда слетела на них решетка, хотя таращиться понапрасну на окна царского харима было более чем неприлично.

И они увидели женщину, расширяющую отверстие настолько, чтобы протиснуться сквозь него.