Джейн Уэлч - Плач Абалона

Но та старая крепость пала под ударом ваалаканцев. Лишь обновленная вера в Великую Мать и воссоединение Троицы высших жриц вырвали ее из лап варваров. Каспар вспомнил, как Морригвэн предупреждала его о своей скорой смерти, и как охотник принес в Торра-Альту зло. Волчат надо было отыскать, во что бы то ни стало.

Спустившись к подножию Тора, отряд погрузился в его похожую на иглу тень. Над обледеневшей землей висел холодный туман, вихрями окутывавший ноги лошадей.

Пип сидел на своем сером коротконогом мерине неуклюже, хоть Каспар его и учил.

– Мастер Спар, мы хотим горы напрямик пересечь? – спросил он.

– Нет, вмешалась Брид, прежде чем Каспар успел ответить. – Там слишком глубокий снег. Мы поедем к северу вдоль Лососинки, потом на запад под покровом Кабаньего Лова и, наконец, свернем на юг к Волчьим Зубам.

– Да, кивнул Каспар, чувствуя себя ужасно глупо из-за того, что Брид оказалась быстрее. Впрочем, приятно было хотя бы то, что Пип взглянул на него, ожидая подтверждения сказанного ею.

– Раз там такой глубокий снег, как же волчата вы живут? Простодушный Пип задал вопрос, который Каспар тоже хотел бы задать, да боялся расстроить Брид.

– Стая будет помогать им изо всех сил. Волки всегда заботятся друг о друге, – ответила Брид. Каспар надеялся, что она права.

– Но если они со стаей, мы же их ни за что не отличим от других! – возразил мальчик.

Брид терпеливо вздохнула.

– Отличим, разумеется. Великая Мать оставит нам знак.

Каспар искоса посмотрел на нее и закусил губу. По его мнению, Брид относилась к делу слишком легкомысленно. Сам он, как и Пип, сомневался в том, что щенки выживут. А если даже они окажутся, живы, труд, но будет подобраться достаточно близко, чтобы различить какие-нибудь знаки, если, конечно, не переловить всех волчат в стае. И все же думать о том, как он выведет свой первый отряд из Кабаньего Лова, было просто замечательно! Всякий раз, как Каспару удавалось загнать мысли о предстоящих трудностях и о Некронде на задворки сознания, поездка начинала казаться ему великолепной.

– Что это ты о себе думаешь, вот так задавая вопросы леди и мастеру Спару? – проворчал ехавший сзади старый Брок, как только Пип вернулся к нему. – Твое дело знать место да слушать приказы, а не распускать язык в присутствии тех, кто получше тебя.

– Беда с тобой, Брок, – ответил Пип ломающимся от восторга голосом, – вечно ты ворчишь, как старая дева. Я соблюдал этикет, как никто другой.

– Этикет? Больно ученое слово для такого балбеса! Нечего выпендриваться. Что тебе нужно, так это запомнить: каждый человек должен знать свое место.

Пип улыбнулся своей обычной беззаботной улыбкой.

– Этикет не такое уж трудное слово. Я-то ведь читать умею. Ну да, ты прав, человек должен знать свое место. Только это не значит, что он должен на этом месте так век и просидеть. Может, кто-то из нас поподвижней тебя, старика.

– Да ты, парень, ремня захотел! – проворчал Брок, хотя на лице у него не отразилось ни капли гнева.

– Ха! И кто же мне даст ремня? Не ты ли, старик? – стал дразниться Пип, но Брок его больше не слушал.

Как и Каспар с Брид, он смотрел на серебряную реку и дивился ее суровой красоте.

Выехав наконец из долгой тени Тора, отряд оказался на хорошо утоптанном отрезке дороги, блестевшем под ярким солнцем. Чтобы дать свежим лошадям вдоволь пробежаться, всадники перешли на легкий ровный галоп. Копыта застучали по твердому смерзшемуся снегу. Брид направила свою кремовую кобылу поближе к резвому жеребцу Каспара.

– Что такого тебе сегодня утром сказала Морригвэн, что ты так выбежал из комнаты? – выкрикнула она быстро, будто долго ждала возможности задать вопрос. – Кроме того, конечно, что опять велела тебе не трогать Некронд.

Ее тон заставил Каспара закусить губу и притормозить коня. Чтобы прийти в себя, он ослабил поводья, и Огнебой опустил голову.

– Если будешь так со мной говорить, не скажу. Брид звонко засмеялась. На миг Каспару показалось, будто туман рассеялся, и солнце поцеловало снег золотым летним лучом.

– Ну, пожалуйста, Спар!

Он взглянул на Брид повеселее.

– Вот что она мне дала. – Юноша полез рукой под туго схваченный на груди плащ и достал из-под кожаной куртки плоскую косточку.

Брид протянула руку. Пальцы у нее побелели от холодного северного воздуха. Она посмотрела на косточку и мрачно спросила:

– Только эту?

– Нет, еще одну, – серьезно ответил Каспар. – Терновник, руну Страйф. – Сущность этой руны была ему хорошо известна.

– Понятно, – сказала Брид. – Ничто хорошее не достается легко. Ни любовь, ни удача, ни даже просто счастье. Если это чего-то стоит, значит, за него приходится бороться. Даже за саму жизнь.

Каспар ощутил за этими словами искреннее чувство и подумал о сложных отношениях между Брид и его дядей. Ах, если бы Брид не предпочла ему Халя, насколько проще ей было бы жить!

Дева снова посмотрела на руну, которую держала в руке.

– Я еще не учила тебя ее значению. Морригвэн тебе объяснила?

Каспар покачал головой. Брид перевернула костяшку.

– Эту руну никогда не используют для письма, и редко – для предсказаний. Она священна. Руна волка, ее значение – дикая и жестокая сторона жизни.

– Морригвэн просто сказала, что она может указать мне путь.

– Могла бы сказать и больше. В сочетании со Страйф эта руна может означать, что ты должен опасаться всего жестокого – возможно, диких зверей Иномирья, которыми управляет Некронд. Но ты ведь не задержался послушать, верно? Увидел Май и сбежал.

– Я не сбежал, – резко возразил Каспар. Хорошо, что Пип был слишком занят спором с Броком, чтобы услышать слова Брид.

Он оглянулся через плечо, заметив, как неудобно парнишке сидеть на сером мерине. В последнее время Пип вдруг стал, очень быстро расти, и в результате сделался неуклюжим. Очевидно, что сын дровосека многое получил в наследство от отца и станет крупным и сильным мужчиной. Вот сестра его, Май, пошла в мать – маленькую и легкую, а Пип уже выше Каспара. Волосы у него темно-русые, прямые, взгляд – острый, и не было такого мужчины, с которым Пип боялся бы встретиться глазами.

Как и старый Брок, Май с Пипом были одними из немногих людей в Торра-Альте, выживших после последнего натиска ваалаканцев, так что Пип, осиротевший сын бедного дровосека, быстро вошел в жизнь крепости. Он оказался удивительно полезен (если только он не чинил кругом беспорядок), всегда с готовностью помогал на конюшне и в кузнице, только вот в колодезной комнате работать не любил: почти всю осаду ему пришлось трудиться в духоте у печей, так что до сих пор, три года спустя, руки у него были в желтых пятнах от долгих месяцев, проведенных за чисткой котлов от выпаренной из воды серы. Когда прибыли новые рекруты, Пип немедленно понял, как приятно быть одним из немногих имеющих опыт гарнизонной жизни. При каждой возможности он оказывался рядом с Каспаром, особенно если это означало помогать ему в организации тренировок лучников. Правда, сам Пип с луком обращался не лучше, чем любой парень из окрестных деревень.