Дин Андерссон - Песнь Крови

И прежде чем она успела отогнать от себя воспоминания, Песнь Крови вспомнила, как солдаты Нидхегга выследили ее и схватили снова. Навсегда осталось в ее памяти и то, чем обернулось все это для жителей маленькой деревушки, отважившихся спрятать ее у себя и помочь беглянке.

Но особенно Песнь Крови не могла забыть одного жителя этой самой деревушки по имени Эрик и их любовь и такую быстротечную жизнь вместе в крохотной хижине. Она, казалось, отчетливо слышала то, как кричал ее новорожденный сын и сам Эрик, когда они оба умирали от зверских пыток Нидхегга, чувствовала, как ее еще не родившийся ребенок стал медленно угасать в ее чреве, когда она, измученная и обессиленная, оказалась на пороге смерти, брошенная людьми и богами.

Песнь Крови смахнула со щеки предательскую слезу, все так же шагая по узкой темной тропинке, петлявшей между деревьями. Неужели боль никогда не оставит ее? Сколько еще должно пройти долгих лет, чтобы эта рана в ее душе зарубцевалась, давая жить спокойно, как живут другие?

Ругательства сорвались с ее губ. Она постаралась отбросить свои воспоминания вместе с болью, оставляя в сердце одну только ненависть к Нидхеггу и свою решимость отомстить ему даже ценой жизни. Она должна оставаться злой, жестокой и сильной в своей ненависти и отыскать способ свершить то, чего не мог свершить еще ни один воин Тьмы — добраться до Черепа Войны в пещере под стенами Ностранда и использовать волшебную мощь Черепа, чтобы освободить Хель из Нифльхейма. А уж месть самой богини Смерти проклятому предателю будет куда ужасней самых страшных и полных ярости планов любого воина, хотя, возможно, не такой желанной для нее.

Но Песнь Крови гораздо больше стремилась получить ту награду, которую богиня Хель обещала ей. Она желала этой награды сильней, чем испытать радость отмщения, и именно мысль об этом обещании заставляла сейчас ее глаза наполняться слезами.

— Гутрун, — шептала она сквозь стиснутые от боли зубы. — Гутрун…

И промозглый, стылый ветер, налетевший ниоткуда, подхватил это имя, унося его в никуда.

Несколько часов подряд, почти не останавливаясь и не давая себе отдыха, она шла по едва заметной тропинке, прорываясь все дальше на юг сквозь ветер и тьму, когда услышала за спиной приближающийся гул, явно издаваемый конницей. Она быстро сошла с тропинки и на секунду застыла, прислушиваясь к звукам. Затем ловким движением сбросила с плеча седло, сняла со спины щит и взяла его в левую руку, одновременно правой вытягивая меч из ножен, полная решимости отбить себе хотя .бы одну лошадь.

Всадники приближались с каждой минутой, и Песнь Крови вдруг поняла, что их гораздо больше, чем она сначала ожидала. Она стояла и гадала, кто же это мог быть, пустившийся в путь темной холодной ночью по узким заснеженным тропкам густого леса так близко от границ королевства. Возможно, их было слишком много, и было бы куда мудрее просто дать им проехать мимо. Поэтому она затаилась в тени, стараясь не издавать ни одного звука.

И вскоре они появились из темноты: десяток солдат, часть из них с факелами. Они явно сопровождали довольно вместительную повозку с установленной на ней крепкой клеткой с железными решетками. Солдаты Нидхегга — охотники за малолетними рабами. В тусклых отблесках факелов чуть поблескивали кирасы их доспехов, покрытые серыми плащами. Стальные шлемы покрывали головы. На щитах, притороченных к седлам, красовалась эмблема королевской власти Нидхегга — серебряный череп с оскаленными зубами, точно что-то выкрикивающий.

Взгляд воительницы с отвращением и ненавистью остановился на клетке для рабов. Она вспомнила собственную поездку в такой же кошмарной клетке, когда еще была маленьким ребенком. Но вокруг было слишком много солдат, и отбить клетку не представлялось никакой возможности. Сейчас она должна думать только о предстоящей схватке. Нельзя не учитывать огромную силу мага, его способность ощущать, где и при каких обстоятельствах погибал каждый его солдат, а ей совсем не хотелось раньше времени привлекать внимание колдуна к своему присутствию в его землях.

Она отступила подальше от тропинки, прячась за толстые стволы деревьев с единственным желанием — дать отряду проехать мимо. Но вскоре она поняла, что в поведении солдат прослеживается нечто странное: они ехали гораздо медленнее, чем обычно, к тому же те, кто держал факелы, низко свешивались с седел, старательно разглядывая в тусклых отблесках огня тропинку, по которой она только недавно проходила. Похоже было, они искали следы… ее следы.

Песнь Крови постаралась побыстрее преодолеть свое удивление. Ей необходимо действовать — и действовать молниеносно. Она не может сбежать от всадников с больной ногой. Оставалось одно из двух: либо сдаться на милость победителей, либо вступить в открытый бой и положиться только на собственные силы и волю богов, а, по сути, это означало, что выбора у нее нет.

Первая мысль ее была о факелах. Ну конечно, без факелов солдаты останутся совершенно слепыми в этой непроглядной тьме. Сама же она оттачивала свое воинское мастерство в мрачных пределах владений богини Смерти в течение шести долгих лет. Да, без света факелов она получала неоспоримое преимущество перед всеми ими. А еще было бы хорошо застать их врасплох, возможно, заставить лошадей подняться на дыбы, начать метаться в бешенстве или же, еще лучше, разбежаться в разные стороны. Тогда ей позже, после схватки удастся отловить одну из них, оседлать и путешествовать дальше верхом, а не хромать с вывихнутой ногой…

Заклинание, которое вызывало Ветер Тьмы, вроде того, что нес по воздуху ее лошадь, могло бы ей сейчас помочь. Судя по тем колдовским знаниям, жившим в ее сознании, этот Ветер могли вызвать своим полетом демоны Ветра, обитавшие в самых далеких глубинах владений богини Хель.

Песнь Крови дождалась момента, когда солдаты с факелами подобрались к тому месту, где ее следы сходили с дороги, а затем принялась ворожить, сконцентрировав все свое внимание на заклинании. Она старалась произносить слова как можно тише, чтобы даже шепот не смог выдать ее присутствия.

Начал подниматься ветер. Уже через минуту высокие деревья, росшие по обе стороны от тропинки, скрипели и стонали под порывами бешеной бури. Они ударялись друг о друга кронами с глухим ледяным стуком. Факелы тут же потухли, оставив отряд в кромешной тьме, к тому же лошади, все, как одна, стали вздыматься на дыбы и взбрыкивать от ужаса, храпеть и ржать. В такой суматохе она могла действовать беспрепятственно. Если снег и будет скрипеть под ее тяжелыми коваными башмаками, то ни один из солдат этого не услышит.