Крис Вудинг - Ткачи Сарамира

– Я вверяю ее твоим заботам, – распорядился мастер Олек. – Посмотрим, как тебе удастся освободить свой разум от лишних тревог.

Слова старца слегка задели Тэйна: он знал, на что намекал Олек.

Тэйн отнес девушку в свою келью, расположенную на втором этаже. Кроме циновки на полу, другой мебели в комнате не было. Два больших неостекленных окна выходили на реку. Так как большую часть года в Сарамире стояла жара, необходимость в стекле отсутствовала. Даже ставнями пользовались редко, только в непогоду.

День близился к концу. За окном догорал закат.

Тэйн изготовил отвар из посконника, тысячелистника и рудбекия, который давали при лихорадке, и почти силой заставил больную сделать несколько глотков. Чтобы поправиться, нужно выпивать полчашки горячего напитка каждые два часа. Незнакомка бормотала что-то невнятное, ее веки слабо подрагивали, но в себя она пока не приходила. Тэйн принес ковш с прохладной водой и обтер девушке лоб, лицо и щеки. На всякий случай пощупал пульс на запястье. Убедившись, что больной не стало хуже, Тэйн решил снять с нее плотную ночную рубашку, в которую ее облачили старцы. Ночь выдалась душная, а ткань была слишком теплой. Затем он обернул вокруг обнаженного тела простыню, соорудив подобие тоги. Все его движения были уверенными и спокойными. Тэйн уже много раз ухаживал за больными, поэтому священники полностью доверяли ему.

Однако обстоятельства, при которых он обнаружил свою подопечную, не давали ему покоя. Откуда пришла незнакомка? Что с ней стряслось? Тэйн мог только догадываться, что произошло в лесу. Бедняжке крупно повезло, что осталась жива.

– Кто же ты? – шептал в ночи Тэйн, вглядываясь в бледное лицо.

Постепенно лекарство подействовало. Девушка все еще бредила, но жар начал спадать. Несмотря на поздний час, Тэйн по-прежнему сидел около больной.

Через два дня температура спала. Молодой организм легко справился с болезнью, но девушка так и не отправилась от шока, полученного в лесу. Она часто впадала в забытье, а когда приходила в себя, то все время молчала. В течение недели бедняжка почти не вставала с кровати, а в редкие минуты прояснения не понимала, куда попала, и плакала навзрыд. Каждую ночь Тэйн просыпался от душераздирающего крика. Послушав бессвязное бормотание, старцы предположили, что незнакомка сошла с ума. Но Тэйн думал иначе. Послушник постоянно дежурил у постели больной, вслушиваясь в обрывки фраз, и постепенно понял, что девушка пережила страшную трагедию. С ее семьей стряслось какое-то несчастье.

Тэйна освободили от работ по храму до тех пор, пока больная не встанет на ноги, и он очень старался ускорить выздоровление: кормил девушку с ложки, изготовил успокоительное средство из стеблелиста и пустырника сердечного, каждый вечер поджигал стебли валерианы и окуривал келью. Постепенно приступы стали реже.

И вот однажды утром Тэйн, как всегда, направился к больной, неся ей на завтрак утиные яйца и пшеничный хлеб. К своему великому удивлению, он застал девушку стоящей у окна и сам замер у двери.

– Здравствуй, – машинально поприветствовал он свою подопечную. – Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?

– Это ты обо мне заботился? – вместо ответа спросила незнакомка. – Тебя ведь зовут Тэйн?

Послушник улыбнулся и кивнул.

– Хочешь что-нибудь поесть?

Кайку согласно наклонила голову и, скрестив ноги, села на циновку. Она плохо помнила, как оказалась в храме и что с ней произошло за последние две недели. Осталось ощущение голода, одиночества и тоски, которые нахлынули разом и накрыли, будто волной. Других воспоминаний не сохранилось. Но священника, который за ней ухаживал, девушка узнала сразу и теперь с интересом разглядывала его – бритая голова, загорелое лицо, внимательные зеленые глаза. Она и представить не могла, что священники бывают молодыми. Служители богов представлялись ей серьезными, мудрыми старцами, которые только и делают, что читают молодежи нравоучения. Правда, лицо Тэйна тоже было серьезным и сосредоточенным, но Кайку с ним не скучала. Послушник частенько шутил и улыбался. Из его рассказов девушка узнала, что он родом из богатой семьи. Отец Тэйна смог нажить состояние, будучи крестьянином. Поэтому, хотя ее спаситель и получил образование, но к высшему сословию не принадлежал.

– Как долго я здесь? – спросила Кайку, отламывая кусок хлеба.

– С тех пор, как мы нашли тебя в лесу, прошло десять дней, – ответил Тэйн.

– Десять дней? О боги, а мне казалось, что прошла целая вечность. Думала, никогда не очнусь. Думала… – Девушка взглянула в лицо собеседнику. – Я думала, что слезы никогда не иссякнут.

– Время лечит. Душевные раны затягиваются, и боль утихает, – объяснил послушник. – Постепенно все забудется.

– Моя семья погибла, – внезапно сообщила Кайку и уточнила: – Их всех убили.

Ей нужно было произнести это вслух, убедиться, что она в состоянии говорить о внезапной утрате. Боль ушла. Она смогла преодолеть скорбь. Конечно, понадобилось много времени. Зато теперь Кайку знала: ничто в мире не сломит ее. Да, грусть навсегда останется в сердце, но душевная боль больше не накроет огромной волной.

– Ужасно, – произнес Тэйн, не зная, что еще сказать.

– Маска, – внезапно всполошилась девушка. – У меня с собой была маска…

– Мы положили ее в твой мешок, – успокоил ее юноша. – Все в порядке.

– Спасибо за заботу. – Девушка протянула послушнику тарелку. Она почти не прикоснулась к еде. – А сейчас извини. Я устала и хотела бы отдохнуть.

– Рад, что тебе стало лучше, – произнес Тэйн и поднялся с пола. – Может, выпьешь чаю, чтобы лучше заснуть?

– Думаю, теперь он мне не понадобится.

Тэйн направился к двери, но внезапно повернулся и спросил:

– Как тебя зовут?

– Кайку ту Макаима, – представилась незнакомка.

– Кайку, в бреду ты несколько раз упоминала имя своей попутчицы, – осторожно начал юноша. – Она была с тобой в лесу. Азара. Возможно, она все еще…

– Демон убил ее, – тихо промолвила Кайку и потупила глаза в пол. – Азара мертва.

– Понятно. Я скоро вернусь, – произнес Тэйн и вышел из кельи.

«Демон убил ее, – подумала Кайку. – И этот демон – я».

Кайку почти сразу заснула, потому что слишком ослабла за время болезни. Она чувствовала, как в сердце вновь пробуждается острая боль, но переборола ее. Конечно, следы от потерь были еще слишком свежи в памяти, и она понимала, что никогда не забудет пережитое. Такое не забывается.

Однажды летним днем в гостях у Мисани, куда детей часто отправляли отдохнуть, они с братом придумали себе новую забаву. Кайку старалась ни в чем не уступать Машиму и с детства отличалась упорством и упрямством.