Роберт Сальваторе - Друзья познаются в беде

Меч молчал.

Дроу, бездельничая, закрыл глаза, позволив звукам лагеря эльфов закружиться вокруг него. Он рассматривал открывающиеся перед ним пути, и, действительно, ни один не казался ему подходящим. Он не хотел продолжать идти вперед в одиночку. Он осознавал все ограничения и всю рискованность этой дороги. Рано или поздно, но король Обальд настиг бы его.

Он вздрогнул, поскольку вспомнил зверскую смерть своей напарницы-дроу, жрицы Каэр’лик. Обальд вырвал ей горло.

Мы можем победить его, прервал Хазид’хи. Ты можешь убить Oбальда и захватить власть над его армией. Его королевство будет твоим!

Тос’ун лишь огромным усилием воли заставил себя не засмеяться в ответ, но его скептицизм и так неплохо успокоил разволновавшийся меч. С Хазид’хи или без него, Тос’ун по своей воле ни за что бы не выступил против могучего короля орков.

Дроу снова рассматривал возможность отступления в Подземье. Он помнил дорогу, но сумеет ли он добраться до Мензоберранзана живым? От простой мысли об этом его снова бросало в дрожь.

Все это заставило его остаться с эльфами. Ненавистные поверхностные эльфы, исконные враги его народа — мог ли он действительно найти себе место среди них? Он хотел убить их, всех, почти так же сильно, как и его вечно голодный меч, но он понимал, что, поддайся он этому импульсу, и он останется без всяких вариантов вообще.

Действительно ли возможно, что я найду свое место среди них? спросил он свой меч. Может ли Тос’ун Армго стать следующим Дзиртом До’Урденом, выбравшимся из Подземья и живущим в мире с обитателями поверхности?

Меч не отвечал, но дроу ощутил, что он не был удивлен. Таким образом Тос’ун позволил своим собственным мыслям следовать в этом направлении. На что могла бы походить его жизнь, если бы жил и сражался вместе с поверхностными эльфами? Он следил за женщиной-эльфом, и думал, что это не было такой уж безнадежной идеей. И в конце концов, среди поверхностных эльфов, в отличие от того матриархального общества, в котором он жил, он не был бы ограничен своим полом.

Но всегда ли ограничивал бы его эбеновый цвет кожи?

«Дзирт» — напомнил он себе. Из всего, что он узнал, Тос’ун понял, что Дзирт неплохо уживался не только с поверхностными эльфами, но даже с дворфами.

Может ли быть так, что Дзирт До’Урден проложил путь, которому мог бы следовать и я?

Ты ненавидишь этих эльфов, ответил Хазид’хи. Я чувствую твою ненависть.

Но это не означает, что я не могу принять их гостеприимство, ради меня самого, не ради них.

Ты прекратишь борьбу?

Тос’ун снова почти рассмеялся вслух, поскольку он понял, что единственной вещью, о которой заботился Хазид’хи, были новые и новые жертвы, пронзаемые его великолепным лезвием.

Вместе с ними я буду и дальше убивать уродливых родичей Обальда, пообещал он, и меч, казалось, успокоился.

А если я жажду крови эльфа?

В свое время, ответил Тос’ун. Когда я устану от них, или найду другую, более многообещающую дорогу…

Это было, конечно, весьма ново и очень рискованно. Дроу ни в чем не мог быть до конца уверен, но, во всяком случае, в его нынешнем положении он мог выбирать, а внутренний диалог и возможности, которые он видел перед собой, были ему весьма приятны. И на пока что этого было вполне достаточно.

*****

Дзирт стоял, положив руки на пояс и в недоверии смотря на указатель:

Берегись! Остановись! Ты стоищь на границе Королевства Многих Стрел Короля Обальда. Или иди дальше и умри!

Это было написано на многих языках, включая эльфийский и Общий, и это, на первый взгляд, простое сообщение очень о многом поведало Дзирту и Инновиндиль. Они потратили месяц, или даже больше, чтобы пересечь огромную, заваленную снегом пустошь и оказаться на той самой тропе, где они видели в прошлый раз, орки строили огромные ворота. Те самые ворота стояли футах в пятидесяти к северу, и были образцом строительного искусства, заставившего бы гордиться даже дворфа.

«Они не уходят. И они по-прежнему едины,» сказал Дзирт.

«И они объявили своего короля, как Обальда, а королевство назвали его прозвищем, — добавила Инновиндиль. — «Кажется, мечта этого необычного орка пережила его самого.»

Дзирт покачал головой, хотя у него не было никаких доводов против ее очевидного наблюдения. Однако для него это просто не имело смысла — он не привык ждать подобного от орков.

Немного погодя, Инновиндиль добавила.

«Ну, ночь сегодня будет холоднее, надвигается буря. Давай продолжим наш путь».

Дзирт оглянулся на нее и кивнул, хотя его мысли были все еще сосредоточены на этом странном указателе и на том, что это все значит.

«Мы сможем добраться до Мифрил Халла до захода солнца?» спросил он.

«Я хочу пересечь Сарбрин,» сказала Инновиндиль, заставив Дзирта оглянуться на фигурку Эллифейн, привязанную к спине Заката, «Если не возражаешь, сначала нам стоит отправиться в Лунный лес.»

Погода пока что держалась, и солнце светило все еще ярко, хотя черные облака уже собрались на северо-востоке, так что они быстро долетели до Долины Хранителя, промелькнув мимо западных дверей владений короля Бренора. Они оба испытали удовлетворение, увидев, что ворота по-прежнему целы и закрыты.

Они облетели вокруг южного склона самой высокой горы на границе дворфской родины, затем мимо стены и моста, который был построен к востоку от подгорного комплекса. Несколько часовых-дворфов признали их лишь спустя мгновение паники, и Дзирт помахал в ответ, услышав, как они выкрикивают его имя.

Пролетев над широкой рекой, чьи серые волны, несмотря на частично сковавший их лед, текли по-прежнему быстро и яростно, они приземлились, и их длинные тени легли у их ног.

Земля была безопасна. Фавориты Обальда не продолжили свое наступление, и, едва путешественники разожгли костер, а с неба начал валить снег, их уже обнаружил патруль эльфов, родичей Инновиндиль, обходящих свои южные границы.

Это была радостная встреча. Эльфы пели и танцевали, и Дзирт искренне улыбался, соглашаясь с ними.

Буря становилась все сильнее, ветер завывал над деревьями, но он не мог помещать эльфам, укрывшимся за стеной сосен, отпраздновать возвращение Инновиндиль и испытывать мрачноватое удовлетворение от того, что потерянная Эллифейн все же вернулась домой.

Вскоре после этого Инновиндиль начала рассказ об их путешествии, делясь с родичами своим удивлением и разочарованием от того, что орки не вернулись назад, в свои темные норы, после падения их короля.