Сильва Плэт - Крушение дома Халемов

- не надо! Я не перевоплощенная королева Лулулла. Я Ко Дар-Халем, пусть даже последние часы в этом качестве. И я хочу жрать! Ягненка вон того жирного я хочу! Сыру вонючего вон с того подноса. И артишок. Лучше два. А что это там у нас, фаршированный кролик? И его давайте сюда. Я весь день просидел взаперти и перенервничал. Буду раздирать мясо руками.

Почему он сидит, подперев щеку рукой, ничего не ест и глядит на меня с умилением? Понял. Он хочет меня отравить.

- Ко, вина хочешь?

Ох, как же трудно разговаривать с набитым ртом. Хочу, разумеется. Не всухомятку же всю эту роскошь жевать. Мням! Мням-мням-мням. Братцам дважды не повезло. Их не кормили, прежде чем сделать девчонками. Спасибо моему личному обаянию.

- Ко, еда нравится?

- Ага. Вкусно. А Вы отчего не едите?

- Ты кушай, Ко. А что тебе еще нравится?

Глаза закатил и разговаривает со мной томным голосом. Нет, точно сейчас отравит.

- Лошади. Фехтовать — но теперь уже это не имеет значения. Играть с Китти.

- С этим? Тебе бы все равно не разрешили взять его в дойе. Он полукровка.

- Вам-то что?

- Мне ничего. А ты должен был искать себе пару получше, — лорд-канцлер говорил жестко и назидательно.

Кажется, мы сейчас поссоримся. Потому что лучше Китти никого нет. Только к парам типа «дойе

- карун» мы с ним не имеем никакого отношения. Я и не чесал его никогда, его всегда лорд Хару вычесывал. Просто Китти маленький и забавный. И без меня он пропадет.

От этой мысли, только сейчас пришедшей в голову, Ко холодеет.

Я здесь сижу, жру, «хочу, чтобы все было по-настоящему», а Китти останется один, против всех тех, кто считает его полукровкой, никчемным мечником. хотя мечник он, правда, будет никчемный. один. если только Хетти. Святая Лулулла, что я делаю?!!!

- Ко?

— Я. Не. Хочу.

- Ты же только что говорил.

- Мало ли что я говорил! А теперь понял, что я не хочу. И ненавижу Вас, ненавижу! И буду ненавидеть всю жизнь, так же, как мои братья!

Лорд Дар-Эсиль смотрел, как красное вино разливалось по белой скатерти. Смотрел и не видел. Он сам себя ненавидел в этот момент. Увлечься, повестись на какого-то мальчишку с большими глазами и поцарапанными костяшками пальцев! Понадеяться на «по-настоящему», на то, что тот тоже что-то почувствовал! И услышать это отчаянное «Ненавижу!»

Говорят, что легче усмирить демона Чахи, чем привести в ярость лорд-канцлера Аккалабата. Говорят, что легче остановить падающие воды Эль-Зимбера, чем ударить по щеке дара Халемских холмов. Говорят.

От увесистой оплеухи Ко отлетел на середину комнаты. Сжав зубы, попытался подняться, но наткнулся на неумолимые ладони лорд-канцлера, пихающие в плечи, опрокидывающие на спину. Застежки на безрукавке сорвались с треском, последний крик заглушили сухие, торопливые губы. Последний — потому что не было больше криков, потому что жадные хрипы одного эхом отозвались в призывных стонах другого, а потом молча тискались двое, сжимали, переворачивали, путая черные волосы с белокурыми, перемешивая кровь, слюну, слезы. До рассвета, до того самого момента, когда, с трудом поднявшись на шаткие ноги, лорд-канцлер Аккалабата взвалил на плечи молодое, томное после ночных ласк, со спиной — залитой кровью, с шеей — покрытой поцелуями, — тело и понес в спальню. На ту постель, которую после матери Сида никогда ни с кем не делил гордый лорд Дар-Эсиль.

5 мая 1500 года со дня пришествия королевы Лулуллы Ёе^у, Рл^-^сил*

- Койя, — посмотрел на создание. эээ… рук своих с тайной нежностью, провел по волосам рукой, по округлой груди — только взором, разбудил.

- Милорд.

Приложил палец к губам — не хотел слышать от нее своего титула. Никогда больше.

- Корво. Ты можешь звать меня по имени, Койя, дорогая. Она улыбнулась, попробовала подняться — он удержал.

- Не надо сейчас, тебе еще больно.

Она не сопротивлялась, только спросила насмешливо:

- А почему — Койя? Обычно к таким именам прибавляют — ра. Ко-ра.

- Не знаю, — смутился он. — Так сказалось. Тебе не нравится?

- Нет. То есть — да, — поправилась, увидев его огорченное лицо. — То есть нет, не не нравится. Вместе расхохотались. И тут же вспомнили.

— Койя, я должен сообщить твоему отцу. Она все-таки приподнялась — с трудом, закусывая губу, собралась в комочек под одеялом у самой стенки, завесила лоб волосами. Он потянулся — отпрянула.

Лорд-канцлер понял, что настаивать бесполезно. Полез в шкаф за новым серебристым орадом. О старом после вчерашнего можно было забыть.

- Корво.

- Да, милая.

- Что с нами будет? Что с нами со всеми будет? — истинно женский страх в голосе.

- С тобой — то, что захочешь. Говори. Или ты еще не решила? — между железной уверенностью первой фразы и смятенной нерешительностью последней — одно слово и целая пропасть.

Койя откинула одеяло, на четвереньках перебралась через сбившуюся простыню и подушки, спотыкаясь и путаясь, на край кровати, не глядя, протянула лорд-канцлеру руку:

- Помоги. К зеркалу.

Он за руку брать не стал, наклонился, поднял, понес бережно, как только что сорванную циконию.

- Смотри.

Смотрела долго, тяжко опираясь на его локоть, с трудом поворачиваясь, заглядывая через плечо. Отводила, туда-сюда перекидывала волосы, поднимала, пробовала высокую прическу, открытый, закрытый лоб. Наконец спросила:

- А тебе. нравится?

Слова прилипли к сухой гортани — просто кивнул.

- Оставишь меня у себя?

На этот раз смог, справился с собой, в ответ выдавил:

- Хочешь?

Лихорадочно обнял за плечи, прижал к себе:

- Койя! Хочешь?

- Больно. Пусти. Хочу.

И побрели, спотыкаясь, обратно в постель. Заснули до вечера, ничего не сообщив лорду Халему. И правильно сделали, потому что при рождении не знает своей судьбы ни один дар Аккалабата.

DA^-I^CUM, Mefy-LAH-uMf ALLAAASA**

- Когооо? Кого вы оставили?!!

У старой волчицы, затравленной на последней охоте, был менее страшный оскал, чем у правящей королевы Аккалабата, услышавшей краткий доклад лорд-канцлера. Покатились по полу пергаментные свитки, разлетелись перья и печати, крошечные женские кулачки с неожиданной силой забарабанили по инкрустированному столику.

Но лорд-канцлер пришел не один. Не один пал на колени перед своей королевой. За ним, не поднимая глаз, маршал Аккалабата, тут же — верховные дары Фалько, Пассера, Эрзеля. В малом тронном зале не видно пола под черными и темно-фиолетовыми орадами.

- Когоооо? — воет разгневанная, обманутая, ограбленная волчица. И в третий, и в пятый раз повторяют верховные дары ответ: