Владимир Корн - Дворец для любимой

— Пошли Проухв, посидим с людьми у костра, — обратился я к барону Сейну, занимавшему соседнюю походную кровать в шатре.

Тот с готовностью вскочил на ноги. Эх, Прошка, нет в тебе той вальяжности, что присуща людям с благородным происхождением, хотя титул барона ты носишь уже шестой год. Ничего, не сам, так дети твои ей проникнуться, да вот надо ли?

Мы присели к костру, вокруг которого собрались питомцы барона Горднера, те, кто не ушел с ним в глубокий вражеский тыл. У оставшихся другая задача, все они отборные стрелки, лучшие из лучших, потому что посредственных барон не держит. В Доренсе те еще ребята собрались, но воспитание у них другое, в отличие от гусар. Только в одном оно и сходится: умри — но задачу выполни. Но во всем остальном…

Нет в них блеска, незаметные они как тени, ничем внимание не привлекают, пока не увидишь ребят в деле.

Диверы, одним словом. Диверами я их сам и назвал однажды, после чего кто-то поинтересовался, что это значит. Пришлось выкручиваться, были, мол, в древности такие воины, что круче свет не видывал. Понравилось им.

А слово прижилось. Сначала они сами себя так называли, а затем я его из уст самого Горднера услышал.

Один из сидящих возле костра воинов очень напоминал Шлона Брокона. Такой же верзила, и даже усы похожи. Того Шлона, с которым мы когда-то встретились в Стенборо. Сейчас-то Шлон раздался во многих местах, особенно в пояснице. Когда стоит, сверху ему на живот при желании кружку с пивом можно поставить, и не упадет она. Нет, пиво он сейчас не пьет, не солидно ему, крупному винодельцу плебейским напитком баловаться. Вино из его виноградников даже императрице на стол подают. Поставщик двора ее императорского величества, мать его. Все получилось так, как когда-то я ему и обещал.

Не знаю, откуда Шлон узнал, что я на войну собираюсь, примчался. Как по тревоге, при всем вооружении. И очень огорчился, когда я его не взял.

Теперь уже и сам пожалел. И ему полезно было бы жирок растрясти, да и мне шутки его с прибаутками послушать всегда приятно.

Из прежних моих людей при мне только Прошка, Жгут, да Амин, остальные кто где. Кот, один из «диких», к слову сказать, вообще графом оказался, тоже мне Атос. Хотя я в его отношении давно что-то подобное подозревал, слишком уж гладок был его язык, да и обороты речи простолюдинам совсем не присущи.

Мечта у него была в «дикие» попасть. И ведь добился своего, начав служить в кирасирах простым солдатом, скрыв свое происхождение. Сейчас он со своим напарником Вороном в Доренсе, инструкторами, кем же еще. Стрельнул сухой веткой костёр, взметнув в темное небо сноп искр и заставив вздрогнуть от неожиданности.

Пошли спать, барон Сейн, необходимо выспаться, возможно, завтра все и решится.

Глава 4

Праздничный салют

Утро началось с густого как сметана тумана, так что в двух шагах были видны лишь смутные тени предметов. От реки доносились тревожные голоса солдат, и крики офицеров, призывающих их к спокойствию.

Страхи солдат понятны — враг невидим, и, быть может, он уже перешел реку и ринулся в атаку. Хотя в условиях ограниченной видимости вряд ли Готом начнет сражение. Войсками необходимо руководить, а где здесь такое возможно.

Нервничают наши солдаты, что вполне объяснимо: армия Готома еще не знала поражений, и слава о ней идет вполне заслуженная. Воины у него опытные, прошедшие уже не одну победоносную кампанию.

А в имперских войсках довольно много еще не нюхавших пороху рекрутов. Только бы стрельбы не началось, не выдержат у кого-нибудь нервы, примут своих за чужих, а потом попробуй, останови ее, когда в каждой смутной тени видится подкрадывающийся враг. Пока разберутся да образумятся, столько ненужных жертв может произойти. Еще и паника может случиться. Представляю, какой хохот в стане Готома стоять будет, когда там узнают.

Слава богу, обошлось, офицеры сумели навести порядок, и до стрельбы дело не дошло.

Туман развеялся ближе к обеду, и сразу появилась тревога другого толка: выступит ли Готом сегодня или даст нам еще один день на подготовку.

Хотя куда уж больше, все было готово еще до подхода вражеских войск.

Полки расставлены, резервы подтянуты, орудийные батареи заняли позиции в соответствии с генеральным планом обороны. Палисады, фашины, для защиты от пуль, связаны, колья, забитые в землю на предполагаемых направлениях атаки вражеской кавалерии, торчат остриями на запад, так что добавить больше уже и нечего.

Когда-то давным-давно, несколько столетий назад, именно по реке Варент проходила западная граница Империи. Ее название со старо-имперского языка и переводится как «рубеж». Вот только провинция Тосвер, бывшая некогда независимым герцогством, никогда не принадлежала Трабону. В принципе, король Готом своей цели в войне достиг, полностью оккупировав провинцию и на большее не претендовал. Пока не претендовал, ведь аппетит, как говорится, приходит во время еды, и к политике это тоже относится. Разве что ему стоило продвинуться к Сверендеру, столице провинции Тосвер.

Через Сверендер протекает широкая и полноводная река Сверен, деля город на две части. Река начинается далеко на севере, так что получится естественная граница, разделяющая новые владения Готома и Империю.

С высоты холма, на которой находилась ставка герцога, речная долина Варент просматривалась как на ладони, и хороша была видна расстановка наших войск.

По центру долины располагался редут. Да что там редут, целая крепость, еще и с окружающим ее рвом. Когда-то на этом месте располагался каменный форт, и редут возвели на его развалинах. На единственной башне, что время не успело разрушить до основания, виднелся имперский флаг, смотревшийся на безветрии тряпкой.

В форте, даже на беглый взгляд, было установлено не меньше сотни орудий, и можно себе представить, какая внутри его теснота. Слева от форта проходил имперский тракт, тянувшийся до самой столицы, и имевший название сверендерский.

Основная масса войск и была сосредоточена возле форта. Редутов было построено еще два, один по другую сторону тракта, почти вплотную к казавшимся с высоты холма бесконечным плавням.

Последний редут находился почти на самом краю правого фланга, и уже за ним заняла позицию моя бригада с приданным ей егерским полком. Между правым и центральным редутами имелся огромный по протяженности довольно глубокий овраг, занимавший чуть ли не четверть расстояния между ними.

И повсюду, куда не кинь взгляд — войска, войска, войска. Отряды конницы, орудийные батареи, разноцветные прямоугольники пехотных построений казалось, разбросаны по долине в полном беспорядке. Но это кажется мне, человеку, не смыслящему ни в тактике, ни в стратегии ведения войн абсолютно ничего. На самом же деле каждый отряд занимает свое место, знает свою задачу при сложившейся той или иной ситуации.