Александр Мазин - Мой друг Тролль

— Сереж, уже поздно, наверно, метро закроется, — намекнула она, краснея от собственной бестактности.

— На фига мне метро? — удивился незваный гость, прижимая к себе Катю. — Я тут рядом живу!

— Ты бы не мог слегка отодвинуться? Мне неудобно.

— А ты перестань мне локтем в бок упираться, так станет удобнее.

— Мне жарко! — жалобно сказала Катя.

— О чем базар — ты разденься! — с готовностью предложил Сережа. — Хочешь, помогу?

«Шутник!» — злобно подумала Катя и рванулась из потных объятий, намереваясь встать. Но Сережа со смехом потянул ее на себя, и она снова плюхнулась на кровать.

«А ведь он не шутит», — похолодев, поняла она.

— Ну чего ты дергаешься? — укоризненно сказал Сережа. — У вас во Пскове все такие закомплексованные? Нормально ведь сидим, оттягиваемся, а ты куда-то норовишь убежать…

«Он, наверно, не соображает, что делает. Он уже совсем пьяный. Он и пришел пьяный. Не надо его злить, — думала Катя. — Не надо вырываться, только хуже будет. Может, через десять минут он совсем напьется, захочет спать и сам меня отпустит».

Катин папа, когда перебирал лишнего, всегда ложился спать.

«Не то, — говорил, — я буянить начну».

Заснув, он не буянил, но мама все равно ругалась и потом неделю вспоминала, как он напился.

Тем временем Сережа сменил тему и от автомобилей переключился на девушек. Но хотя его монолог с каждой минутой становился все более бредовым, никаких признаков сонливости Сережа не подавал. Его пальцы бродили по Катиной спине, нащупывая застежку бюстгальтера. Катя отодвигалась, выставляла локти и страдала.

— Большинство девушек не умеют себя правильно вести! — вещал Сережа. — Они думают: если кривляться, ломаться или насмехаться над парнями и все такое, так это очень круто. А я не выношу, когда надо мной издеваются. Вот Лейку возьми: классная девка. А как скажет чё, весь день ходишь как облёванный. У меня такая была мысль! — Сережа оживился, даже шариться по Катиной спине перестал. — Только никому не говори, это секрет — познакомиться с какой-нибудь девчонкой помладше и воспитать ее как надо. Выдрессировать как собаку. Ну, в хорошем смысле. Чтобы скомандовал — «К ноге!» — и она уже тут, смотрит преданно в глаза и на все готова. А стерв ненавижу. Ты ведь не из таких? Я как тебя увидел, то сразу решил — ты мне как раз подходишь. Ты тихая, маленькая, складненькая, к тому же притворяешься скромницей. А во всяких журналах пишут, что те, кто притворяется скромницами, на самом деле самые страстные женщины…

«Не засыпает», — с тоской думала Катя.

Придется его гнать. Как же его поделикатнее выставить? Он ведь отцу нажалуется. А тогда — прощай работа, и жилье, и Питер с институтом, и здравствуй, Псковский педагогический и вечная тоска.

— Зачем нам всякие там ухаживания, цветы, кино и прочая пошлость? — продолжал токовать Сережа. — Давай, заинька, все это пропустим. Дай своей страсти вырваться на свободу! Тебе даже не надо мне ничего говорить. Когда преодолеешь робость — через полчасика, например, — просто намекни. Только откровенно, чтобы я сразу догадался. Не надо всяких там томных взглядов — я в этом ни фига не понимаю. Лучше расстегни кофточку. Ты чулки, кстати, с подвязками не носишь? Зря. Завтра же купи — очень возбуждающе…

«Вот маньяк-то. Чулки ему с подвязками. Они тут в Питере все такие эстеты?» — невольно подумала Катя.

Поймав Сережин мутный взор, она решила, что гость уже почти готов.

— Ты не устал? Спать случайно не хочешь? — осторожно спросила она.

— Хочу! — обрадовался Сережа. — Люблю прозрачные намеки! Сейчас прогуляюсь до сортира, вернусь и будем спать. А потом вместе примем душ!

Сережа наконец разжал объятия, с Катиной помощью оторвался от кровати и, пошатываясь, побрел в сторону кухни. С отвращением посмотрев ему вслед, Катя решила — обойдусь без деликатности. Просто скажу: «Пошел вон, пьяная свинья» — и вытолкаю за дверь. И черт с ней, с работой.

— Я сейчас… — бубнил Сережа, пошатываясь, пробираясь к туалету. — Я, типа, отлить. А ты, типа, подумай, чё нам это… — напрягся, пытаясь сформулировать мысль, потом выдвинул челюсть и объявил под веселое журчание: — Я тут хозяин! Хочешь, ик, пользоваться моим гостеприимством — посмотрим, ик, на твое поведение!

Сережа вышел из туалета, застегивая ширинку.

— Надо, ик, водички попить… — бормотал он, направляясь на кухню. — И — раскрепощенный секс! Пришла пора прощаться с девственностью!

Перед его внутренним взором вставали смутные образы разнообразных соитий, почерпнутые из Интернета и порнографических фильмов.

— Разнузданный секс! — провозгласил он, вваливаясь на кухню.

И остолбенел.

На кухне был человек. Невысокий, толстый, он что-то искал в кухонном шкафчике.

Сережа, хоть и пьян был, но мгновенно вспотел от страха.

Вор? Нет, вряд ли. Значит, кто-то из папашкиных служащих или коллег. Теперь настучит…

«Во, блин! Влетел! — подумал он. — Хотя что я сделал? Да ничего!»

Сережа приосанился и сказал:

— Добрый вечер!

Мужик мельком взглянул на него и кивнул.

В папашкином офисе Сережа его раньше не видел.

Мужик между тем делал что-то странное. Достал из шкафчика соль, взял со стола дохлого голубя (Сережа только сейчас его заметил) и принялся посыпать эту гадость солью.

— Э-э-э… А что это вы делаете? — растерянно спросил Сережа.

— Солю, — добродушно пробасил мужик. — Ты когда-нибудь ел птицу без соли, человечек?

Сережа, обалдевший, помотал головой.

— И правильно! — одобрил толстяк. — Редкая гадость. А с солью — совсем другое дело!

И тут, к ужасу Сережи, мужик откусил головку дохлой птички вместе с клювом и перьями и разжевал.

— Фкушнятина, — сказал он, громко хрустя косточками.

Этого зрелища Сережин желудок перенести не смог. Содержимое его рванулось наружу, а сам Сережа стремглав метнулся в туалет.

Через несколько минут он, почти трезвый, испуганно-рассерженный, появился перед Катей, по-прежнему пребывавшей в мучительных раздумьях.

— У тебя на кухне — какой-то мужик! — обвиняющим тоном заявил Сережа, не обратив внимания на то, что Катя не только не разделась, но, наоборот, застегнула всё, расстегнутое Сережей.

— Какой еще мужик? — не поняла Катя.

— Такой! Толстый. С голубем! Ну-ка пошли! — Сережа решительно ухватил ее за руку.

На кухню, впрочем, он вошел вторым, ловко выдвинув Катю вперед.

На кухне никого не было.

Зато Катя увидела у батареи знакомую голубиную лапку.

— Где он? — Не увидев толстяка, Сережа вновь обрел уверенность. — Сбежал?