Светлана Зимина - Танец демона. Новая империя.(сборник рассказов)

Таган вздохнул:

— По Закону старший клана, к которому ты принадлежишь. Но так как мой отец отказал тебе в Праве в тот день, когда мы уезжали из твоего замка униженные и ошеломленные, он отрекся от твоей крови, поэтому ты стал бы достоянием Храма. Так, что это был бы самый низший из всех прислужников.

— Последнее унижение врага?

— Да.

— Разумно.

Таган помолчал, а потом посмотрел на своего сына так, словно хотел запомнить каждую черту его лица. Хилар молча, вздернул левую бровь, в немом вопросе. Инкуб поплотнее закутался в свой плащ и заговорил:

— Мы никогда не сможем стать родными друг другу — это мы понимаем оба. Ты — завоеватель, я теперь твой — вассал по клятве Крови, которую не преодолеть. Во мне нет ненависти, как в остальных, нет и страха. Нет торжества, которое испытывает моя сестра. Но все же, я хотел бы, что бы ты разрешил мне сделать то, что делает инкуб или суккуб только в двух случаях, когда любит больше жизни и когда учит свое дитя.

Юный Повелитель Льда вздрогнул всем телом и уставился на Тагана:

— Ты!.. Ты хочешь спеть мне свою Серенаду?!

Инкуб взглянул на простор ледяной пустоши, раскинувшейся у их ног, и пожал плечами:

— Ты должен понять инкубов, иначе ты просто нас уничтожишь. Я хочу защитить свой народ. А Серенада — это единственное, что мне доступно для тебя.

Демон молчал долго, но Таган терпеливо ждал. Наконец, выдох, почти неслышимый, как легкий пар, выскользнуло между его губ:

— Хорошо.

Инкуб кивнул, принимая разрешение. Он уже не возвращался взглядом к лицу Хилара. Перед ним растилась ледяная пустошь, а его сын стоял рядом. Он не лгал, когда говорил ему, что не испытывает ни любви, ни ненависти, ни страха. Эти чувства выгорели, остался только пепел, но кое что среди этого пепла осталось, и Таган намеревался показать юному полукровке, что действительно важно.

Хилар, замерев, слушал Серенаду. Ту самую, которую жаждал услышать, когда самый первый звук его собственной Серенады сорвался с его собственных губ.

Он слушал, и перед ним над ледяной равниной изгибалась гибкая фигура в алых шелках. Звенели браслеты и зеленые глаза нагайны — полукровки сливались в своей ненависти с болью её брата. Таган пел, а перед его сыном мелькали видения. Он видел, как взвились в беззаботном танце белые, словно снежная вьюга волосы, ярко-синие глаза его матери взглянули сквозь время. Страсть суккубов и инкубов… Весь народ всегда жил на пределе, на изломе и грани, которую видели лишь они сами. Они избрали своей землей холодные равнины Севера, когда в их сердцах и магии всегда горел пожар жаркого пламени.

Юноша понял, что пытался сказать ему его отец. Он почти затушил огонь, и мог это закончить прямо сейчас, но тогда в ледяной пустыне, остался бы единственный отблеск прежнего пламени — его собственный. И рано или поздно он попытался бы разгореться до прежних размеров. Такова суть инкубов, даже если их кровь сильна лишь наполовину.

Таган давно допел свою Серенаду и оставил своего сына наедине с самим собой. Хилар сидел на снегу и размышлял о прошедших годах, о судьбе целого народа, о себе и своем выборе. Потом он поднялся и отряхнул плащ, пора было довести все дела до конца. Впереди еще двор Императорского дворца.

Часть третья: Первый Лорд

Глава седьмая: Императорский дворец

Демон бежал по коридорам замка так, словно за спиной у него были крылья. Бесы шарахались с его пути. Те, кто не успевал, отбрасывались сильной рукой, не заботясь о том, будут ли какие-то последствия.

И можно было только шипеть от ярости, так как задеть любимчика Императрицы никто не решался. Парень всего два года, как прибыл во дворец, а уже в консультантах и императрица сама вызывает его, дабы испросить его мнения по некоторым вопросам. Никто не сомневался, что Хилару предназначается что-то особенное в планах Её Величества. С того самого момента, как она сама вышла встретить два года назад шестнадцатилетнего юнца, прибывшего с Северных границ. Когда в тронной зале, он по требованию советников императрицы сбросил свой меховой плащ, все были потрясены, так как никто на своей памяти не мог припомнить, что бы с Севера прибывал Повелитель Льда. Всегда, на протяжении веков — это были Повелительницы.

За два года он поднялся до невероятных высот, хотя после того, как встретив его у ворот, императрица первое время словно забыла о Повелителе Льда. Но потом он как-то незаметно, оказался возле Её Величества с весьма дельными советами урегулирования некоторых военных конфликтов на границах. Потом дальше… Он знал все обо всех и обо всем. Мало того, этот демон оказался весьма сильным противником для тех, кто решил бросить ему вызов, однако таковых было мизерное количество, так как Повелитель Льда словно обладал какой-то особенностью. Он буквально завораживал. Движениями, голосом, постановками вопросов — он словно манипулировал собеседником. А его воины и низшие были преданы ему настолько сильно, что даже заклинания не могли заставить их предать своего господина. Они предпочитали умирать, когда выхода не было. Но тогда незамедлительно следовали санкции от их хозяина. Хилар дорожил своими кадрами.

Демон одним движением снес дверь, которая была заклята на многие и многие века, разрушая мощную вязь рисунка, и оказался в комнате, залитой черной кровью.

Хилар замер на мгновение. А затем проход за его спиной заволокла черная непроницаемая пелена. Лишь после этого, он позволил себе взглянуть на картину еще раз.

Темные, словно мрак, длинные волосы почти растворились в крови на ковре, невидящие алые глаза больше не горели раскаленной в горне кузницы сталью. Тело в алом платье распласталось на ковре императорского кабинета, протягивая скрюченные руки, словно, все еще пытаясь дотянуться до своей убийцы, который стоял, опираясь на высокий двуручный меч, и край синего длинного плаща стремительно намокал, пропитываясь черной кровью величайшей демонессы.

Такие же алые, как у матери глаза, взглянули на Хилара сквозь белую массу длинных прядей волос, падающих ему на лицо. Руки с красными длинными ногтями судорожно сжимали рукоять меча.

— Ваше Величество? — в голоса Хилара плескалась безбрежная мягкость.

И бывший минуту назад принцем, теперь новый император, выпустил из рук меч. Он рухнул в лужу крови рядом с телом его матери.

Альбинос присел и коснулся губ матери, чья голова откатилась к самым его ногам. Почти нежно, он провел по лицу мертвой императрицы ладонью и, наконец, закрыл ей глаза.