Елена Малиновская - Хозяйка

– И все-таки ты решилась на побег, – насмешливо перебил ее движение голос Леона. Чертыхаясь, атлантка обернулась, проклиная себя за неудачу. Император стоял, небрежно облокотившись о поверхность стены. За ним в полумраке коридора терялись силуэты вооруженных людей. Недавние услужливые охранники смущенно выглядывали из-за спины повелителя.

– Я не вернусь, Леон, – просто сказала Дриана, – Это уже не шалости проказливой девчонки, – Хочешь, попробуй заставить меня, но, как помнишь, я всегда отличалась упрямством.

– Ну что ж, милая, – атлант без лишней суеты отобрал у ближайшего стражника оружие, – И все же я попробую. Не силой убеждения, так силой стали.

– Поединок, так поединок, – приняла его условия Дриана, крепко перехватывая обеими ладонями гладкую рукоять меча.

Никогда, даже в самых безысходных и страшных кошмарах, атлантка и представить себе не могла, что когда-нибудь схлестнется с Леоном в беспощадной схватке. Шутливые тренировочные бои под снисходительным наблюдением Эрика не в счет, но все же это произошло.

Уже с первых же приемов Дриана поняла, что длительный перерыв в тренировках не пошел ей на пользу. Леон превосходил ее по всем параметрам. Он отражал все ее выпады недрогнувшей рукой, в уме отвешивая комплименты ее внешности. Император не спешил идти в атаку, словно затягивая наслаждение, получаемое от боя. Дриана начинала понимать его прежних противников, предпочитавших броситься самостоятельно на клинок, чем терпеть полный издевательств и тайных подвохов стиль Леона. Иногда в толпе, окружившей поле схватки, раздавались ехидные смешки, когда атлантка, спасаясь от очередного удара, оставляла незащищенным целый бок. Леон снисходительно приподнимал одну бровь, как бы говоря, что только природное чувство джентльменства уберегает женщину от сокрушительного поражения.

"Конец, – подумала Дриана, прижавшись к спасительной стене и еле успевая отражать выпады меча, сыпавшихся на нее с разных сторон одновременно, – И что самое плохое, он пощадит меня, не оставив и царапины. Выставит на всеобщее посмешище, приставит охрану, и я навсегда останусь в памяти собственного народа как королева-неудачница. А магию против него мне не позволит применить совесть и любовь".

Чудом удержав клинок после вертящего приема Леона, атлантка ужом проскользнула в сторону, едва не напоровшись на край меча, и остановилась напротив мужа. Император развернулся и с многозначительной ухмылкой сделал было шаг к ней. Дриана гордо засмеялась, обведя презрительным взором сборище людей, пришедших поглазеть на ее поражение. Секунда – меч взлетел в воздух и, описав красивый светящийся круг, вернулся в руки хозяйки. Толпа ахнула от ужаса. Дриана поймала клинок режущим заточенным концом и, преклонив колено, поднесла его императору. Почти моментально глубокие порезы, оставленные безжалостной сталью, наполнились густой вязкой жидкостью.

– Сдаюсь на милость победителя, – прошептали ее побелевшие от непереносимой боли губы. Императрица зачарованно наблюдала, как капают на ковер, окрашивая его в непонятные разводы, капли крови, стекая по ухоженным ногтям.

– Ты с ума сошла! – Леон, отбросив меч, устремился к жене, покорно взиравшей на него с пола. Рухнув на колени перед ней, он осторожно разжал окровавленные пальцы, судорожно сжимающие оружие.

– Врача сюда. Все вон, – одновременно отдал император два приказа, пытаясь перевязать ладони женщины маленьким батистовым платочком. Толпа в миг рассосалась, оставив царственную пару в одиночестве.

– Ты испачкаешь камзол, – печально отметила Дриана, с грустью взирая на перепуганного раскаивающегося супруга.

– Зачем, зачем ты так поступила? – бесконечно спрашивал Леон, осыпая запястья Дрианы бессчетными поцелуями.

– Почему ты запер меня? – атлантка утонула в нежности его сапфировых глаз, – Кому, как не тебе, знать мое отношение к несвободе. А теперь ты пытаешься лишить меня воли, как будто я бесправная рабыня.

– Потому что я люблю тебя! – яростно выкрикнул император, прижимая к себе Дриану так, будто она в любой момент могла исчезнуть, – Я люблю тебя, как еще никого никогда не любил. Иногда я ревную тебя даже к собственному отражению. Часто я готов отдать приказ, чтобы тебя заточили в самой неприступной и надежной темнице. Тогда бы ничто не разлучило нас. Я просыпаюсь по ночам в холодном поту, думая, что мы можем расстаться, и тогда я больше не увижу тебя. Это звучит дико, но если ты уедешь на остров Ветров, то я потеряю тебя. Можешь не переубеждать меня, я никогда не был более уверен в чем-либо, как в этом. Я больше не увижу тебя, даже в следующей жизни, пойми.

– Я знаю, Леон, – простонала Дриана, чувствуя, как безжалостная тоска скручивает ей внутренности, выжимая скупые горькие слезы, – Я знаю, но я должна.

– Обещай, обещай мне что ничего не будешь предпринимать, пока не посоветуешься с Эриком, если не доверяешь мне, – жалобно попросил ее император, – Я связывался с ними. Они уже в пути, не сегодня-завтра прибудут во дворец. А на общем совете мы выработаем стратегию действия. Хорошо? Только… не делай так больше. Я не смогу жить, если стану причиной твоих страданий.

– Ладно, Леон, твоя взяла, – облегченно вздохнула Дриана, зарываясь лицом в ворот его одеяния, – Но и ты, пожалуйста, не запирай меня. А то я не отвечаю за свои дальнейшие поступки.

– Ты осталась все той же противной девчонкой, – грустно улыбнулся император, – Всегда все совершаешь по-своему, что бы тебе ни советовали. Признайся, куда бы ты отправилась, удайся твой побег? Ведь тебе надо было бы захватить еще и детей. Где бы ты взяла корабль, провизию, снаряжение?

– Я как-то не подумала об этом, – смущенно призналась женщина, покрываясь густой краской стыда, – Для меня сейчас было главное доказать твою неправоту и бессилие остановить меня в достижении цели.

Вскоре явился лекарь, который стянул резаные раны плотной повязкой и наложил душистую пахучую мазь. Леон, заметив чутким настороженным взглядом, что Дриану слегка покачивает от пережитого и потери крови, отправил ее в постель, приставив вместо охраны смешливую девушку. Та осталась развлекать императрицу, а дворец в мановение ока облетела радостная весть о примирении супругов. Дриана послушно выполняла все предписания, безропотно возложив на себя крест примерной больной, только глубоко в душе у нее копошился червь нетерпения. Она каждой клеточкой тела ощущала, как безвозвратно уходит время, приближая ее к чему-то неведомому и страшному. А справедливые слова Леона о неизбежности разлуки, которым Дриана не могла не поверить, эхом звучали в ее ушах, наполняя думы мрачными предчувствиями.