Андрей Круз - У Великой реки. Поход

— Один будешь?

— Пока один. Поем без суеты.

— И то верно. Что будешь кушать?

— А чего сегодня хорошего?

Тут всегда полезно спрашивать, потому как плохого не присоветуют.

— Если совет нужен, то бери уху тройную и котлетки из сомятины. Петька с хорошим уловом сегодня, всё прямо из речки.

Петька был племянником Митрича и командовал рыбацкой артелью. Было у них три больших баркаса, так что снабжали они рыбой чуть не весь город и ещё на сторону продавали. А в трактир шла рыбка самая лучшая, если уж Марина советовала что-нибудь попробовать, оно того всегда заслуживало.

— Тогда уху с… котлеты большие?

— Нет, небольшие. Такие примерно. — Она показала на ладони, какого размера будут котлеты из сомятины. — Парочку бери.

— Пару котлеток с молодой картошечкой, уху, мочёных груздей мисочку, кувшинчик клюквенного морса и двести водочки, — закончил я перечисление заказа.

— Водочки простой? Есть на калгане, на брусничном листе, на лимоннике, «Клюковка» имеется, — перечислила хозяйка.

— Обычной, главное — с ледника.

— Сейчас принесу.

Действительно, через минуту она вернулась с водкой, морсом и солёными груздями. Выставила всё на стол, сказала, что уха будет через пару минут, и удалилась царственно. А я булькнул прозрачной, как слеза, водки из запотевшего графинчика в лафитник зеленоватого стекла — и единым махом осушил. Потыкал вилкой в мисочку с груздями, подцепил пару грибков вместе с колечками лука и с хрустом зажевал. Хорошо! Да здравствует седативное воздействие алкоголя на организм после тяжёлых, полных невзгод и опасностей похождений!

Не позже чем через пару минут появилась глиняная миска с ухой. Уха и вправду была замечательная. Почти без рыбного запаха, но беспощадно наваристая, притом прозрачная, с плавающими в ней кусками белой рыбки. Под такую благодать пришлось ещё водки себе налить и выпить. Как заставили.

Пока я наворачивал уху, в трактир вошли двое. Один — среднего роста, в плечах широченный, с изрядным при этом пузом, с длинными волосами, убранными в хвост, и заросший до самых глаз бородой. Второй — повыше, с чуть скуластым лицом, светлыми глазами и волосами. Борода и Батый. Почему Бороду так прозвали, объяснять не надо. А вот Батый… Батый был татарином из Нефтекамска, за что кличку в честь монгольского хана и получил с чьей-то лёгкой руки. Разве что не похож был на носителя этого имени. Были они на пару с Бородой владельцами торгового Дома «Стрелец» и держали почти всю оружейную торговлю выше Твери. Числились пока третьей гильдией, но росли на глазах. Торговали они ещё и доспехами, и всякими кузнечными делами гномьей выделки. Была у них самоходная баржа и четыре грузовика. Им же я сбывал товар от гномов, который привозил не в торговый сезон.

Я замахал им, и они сразу направились к моему столу. Пожали друг другу руки, похлопали по плечам. Расселись, позвали Марину Ивановну. Через пару минут на столе уже стоял большой графин водки, большая же тарелка со всевозможными соленьями, дополнительная порция груздей. Перед Батыем исходила паром уха, а вот Бороде принесли солянку. Борода, по обыкновению, взял инициативу в свои руки, разлил водку, поднял свою стопку, почти полностью скрывшуюся в его толстенных пальцах.

— Ну, как говорится, за встречу! — произнёс он басом не блиставший оригинальностью тост, но выпить за это никто не отказался.

— Где пропадал? Искали тебя вчера, хотели дельце одно предложить, — сказал Батый, закусив.

— На охоте был, — притворно небрежно ответил я. — Голова сто пятьдесят золотом за одну тварь предложил.

— Это которая у Ручейного пастухов пожрала?

— Ага. Она самая.

— И как? — поинтересовался Борода.

— Уже вексель получил с Ваньки Беляева, — не без тайной гордости сказал я.

Нам, типа, монстры всякие на один зуб. Только награду объявили, как мы их за шкирку — и в сумку.

— Погодь… — удивился Батый. — Ты же на город забесплатно работать должен! Или я чего не понимаю?

— Забесплатно тоже не всегда, а по очереди с другими, — пояснил я. — Сейчас вот бесплатная ходка получилась вроде как, но повезло с тем, что староста Ручейного в казну премию поймавшему передал. А я её и получил.

— А что за тварь-то была? — спросил Батый.

— Демон его разберёт. Магическая тварь. Умеет или телепортироваться, или так глаза отводить, что никто её засечь не мог.

— И как ты засёк?

— Секрет фирмы, — ответил я.

Не стал я рассказывать историю своего везения, когда монстр решил меня на ужин себе пустить и сам ко мне пришёл. И если бы я прямо под ноги себе не взглянул, чужой глаз почуяв, то сейчас бы тут ухи не ел. Повезло и повезло, им-то зачем это знать? А про умение своё чужие взгляды ощущать я вообще никому не говорил. Это моё секретное оружие, узнает кто — и потеряю я главное своё преимущество. Взгляд я чувствую и магию. Колдовать вообще не могу, лист сухой не переверну, распознавать, что за чары, тоже не умею, но чувствую течение и очаги Силы. В нынешнем мире у многих всякие способности прорезались. У кого какие.

— А что предложить-то хотел? — спросил я в свою очередь.

— Ты к гномам в Серые горы не собираешься? — откликнулся Борода.

— А чего надо? — осторожно ответил я вопросом на вопрос.

— Стволы винтовочные. У нас заказ из Твери на тридцать штук. И ещё кой-чего, по мелочи, но много.

— Понятно. — Я кивнул.

Огнестрельное оружие после того, как миры столкнулись, в этот мир пришло с людьми. До нас тут тринадцатый век на дворе был, да ещё с примесью волшебной сказки. И выпускается оно по-прежнему на заводах пришлых. Никто другой не умеет сделать всей технологической цепочки, да и иные причины есть. Например, производство бездымного пороха всего на трёх заводиках налажено, и состав его, равно как и всех компонентов вроде азотной кислоты, защищён магически. А технологи под клятвой живут, и охраняют их круглосуточно. Химия здесь и вовсе не развита, кроме алхимии разве что, которая к химии имеет отношение крайне отдалённое: начнёт кто разбираться, как пироксилиновый порох сделан — а он возьми да и сгори немедля. И взрывчатка бабахнет, её тоже всего на паре заводиков делают, и тоже она под защитой. Хватило пришлым ума сообразить, в чём их сила.

Но частично аборигенные народы кое-что делали. Те же эльфы деревянные ложа заговорённые делали для винтовок. Которые, например, не давали стрелять из оружия никому, кроме владельца. Иные заговоры, по слухам, меткости прибавляли, но не очень верю. Это всё к эльфам, а они и так стрелки необыкновенные.

А вот гномы прочно заняли рынок всего, что делается из металла и предназначено для улучшения. Им, с их любовью к железному делу и трудолюбием, не лень возиться с изготовлением штучного товара. Массовое производство чего-либо наладить им их философия жизненная не даёт — мол, халтура получается, а если штучно… Специальные стволы тонкой обработки, усовершенствованные затворы, ударно-спусковые механизмы — всё шло из подгорных мастерских. У меня не было, например, ни единой винтовки или ружья, чтоб на них не стояли какие-нибудь гномьей выделки детали.