Ярослав Коваль - Под сенью короны

В общем, разумно ли я сделал, что тогда не стал настаивать на своей независимости от чужих законов, на праве быть отшельником, отщепенцем, человеком вне общества, или не разумно — своим выбором в любом случае как бы подписался под обязательством соблюдать правила чужой игры. И это безотносительно вполне понятного желания устроить себе на новой родине терпимое и даже комфортное существование, отличиться на службе, показать себя с лучшей стороны, подняться ещё выше, ближе к благам местной цивилизации.

Странно — неужели я чувствую вину за то задание, которое должен выполнить? Пожалуй, нет. Уж не настолько, чтоб искать себе оправдания. Сочувствую девчонке, жизнь которой растоптала гражданская война? Пожалуй, сочувствую. Но всех не пережалеешь. Да и помочь ей по-настоящему я могу лишь в том случае, если поймаю побыстрее и живо доставлю в замок. Не выживет же на воле эта декоративная птичка. Тем более что казнь за папашкины шалости ей не грозит…

Меж стволов медленно собирался туман, бледный, как сбрызнутая росой паутина. Иссякало зрение, а это означало в числе прочего, что рассвет близок. Усталость тоже давала о себе знать, но я умел держаться, раз уж это необходимо. Именно здесь следопытство подсунуло мне по-настоящему трудную задачу — след ушёл в ручей. Разумеется, место, где ящер Шехмин выбрался из ручья, определить будет можно. Но вот куда именно она пошла по ручью — направо или налево?

Я потоптался в воде, прошёлся сперва в одну сторону, потом в другую. Разгадку помог мне отыскать мой пластун. Он потянулся вверх, к нависающим ветвям дерева, листва которого, кажется, годилась этому виду ящеров в пищу. Я поднял глаза вслед за его башкой и обнаружил несколько обломанных веток. Так, видимо, ящерка девчонки тоже проголодалась. Значит, в эту сторону она и пошла. Вернувшись на пару десятков шагов, я навязал на деревья несколько лоскутов бинта, чтоб обозначить своим бойцам, куда идти дальше. Остаётся лишь внимательно следить за берегами ручья. Кстати, ручеёк не такой уж крохотный. В середине потока вода доходит аж до пояса. И ширина вполне достаточная, чтоб вместить ездовое пресмыкающееся.

Ага, вот и помятые растения. Видимо, её средство передвижения тоже решило попить и искупаться, и не сразу согласилось вылезти из воды. Полосу протоптало изрядную. Я подождал, пока ящер напьётся — всё равно нужно было стянуть сапоги и перемотать мокрые портянки, иначе запросто можно стереть пятки до кости — и вытянул его на берег. Мокрые ноги — не очень-то приятно, но что ж поделаешь…

До восхода оставалось всего ничего. Горизонта я, конечно, не видел, но небо уже пролило вниз достаточно света, чтоб видеть вокруг почти всё. Вот он, след, вполне чёткий, не собьёшься, если уже привык его читать.

Я выскочил на крохотную полянку-пригорок, где девушка, видимо, остановилась на короткий привал. Примятую траву, разложенные вещи, пристроенный на трёх вертикально поставленных палках плащ я выхватил одним взглядом. Юная аристократка как раз закончила прилаживать на место седло. Оглянулась, округлила глаза от ужаса, едва увидев меня, взвилась на спину пресмыкающегося и изо всех сил вцепилась в поводья. Похоже, судьба вещей её совершенно не занимала.

«Ёлы-палы», — подумалось мне без особой выдумки. Хорошо хоть мысли о том, чтоб оставить ящера где-нибудь под деревом, остались только мыслями. Теперь я хотя бы мог последовать примеру девицы и вспрыгнуть на своего чешуйчатого скакуна. Пластун взял с места без особой охоты, но и его преследуемый собрат тоже халявил. Мы разгонялись медленно, как ни понукала девушка собственное средство передвижения. Это дало мне возможность сориентироваться, усесться поровнее, даже сообразить, как именно направлять ящерку, чтоб не впилиться ею в ствол дерева. Правда, если погоня продлится, езда на полной скорости всё равно рано или поздно закончится для меня печально. У девчонки в этом смысле побольше шансов.

Но, к счастью, на полной скорости отдёргиваться от деревьев, пеньков и ям пришлось недолго. Пластун Шехмин выскочил на более или менее прохожую дорожку (вот телега бы тут не вписалась, это я уже способен оценить), заскользил по ней, лавируя между кустов, которые уже целились отхватить добрую половину и без того узкой тропы. А потом единым махом взмыл на открытое пространство, где замер, будто памятник себе. Солнце уже взошло, хоть пока и не растеряло богатство восходных оттенков. Небо, озаряемое им, сияло ярче, чем парча на императорском одеянии. Оно слепило, но я сумел разобрать, что девчонка спрыгнула с седла и бросилась куда-то.

Хорошо, что я рефлекторно придержал своего ящера. Пригорок обрывался, едва зародившись, и хоть ущельице оказалось хиленьким — так, непомерно разросшийся скальный овраг, — рухнуть вниз означало бы переломать себе всё, что только можно. Те, кто проложил здесь тропу, подумали о своём удобстве, и потому сейчас девушка с трудом, но упорно перебиралась через провал по скудному и зыбкому верёвочному мостику.

Перебралась, обернулась и с мстительным выражением принялась полосовать верёвки ножом. И, судя по тому, как твёрдо она держала руку, успеет перерубить их ещё до того, как я достигну середины моста.

Глава 2

Стойкость и характер

— Эй! — гаркнул я. — Эй, послушай! Да послушай же! Куда ты несёшься? Чего боишься-то, чёрт побери, а? Я же не бандит! — Она взглянула на меня зло. Но работать над последним целым канатом не перестала. Хоть слышит — и то хорошо. — Я ничего плохого тебе не сделаю, дурёха. Ты же пропадёшь тут!

— И не надейся, — прозвучало в ответ. Хороший голос, звучный. Наверное, красиво поёт.

— Пешком до Атейлера тебе не добраться. Сейчас идёт гражданская война, в лесах и на дорогах полным полно бандитов и мародёров. На что ты рассчитываешь? Думаешь, просто убьют? Чёрта с два! Сперва ещё поиздеваются.

Девушка приостановила свою вредительскую деятельность (впрочем, какая разница, всё равно на мост уже не ступишь) и посмотрела на меня с негодованием.

— Жалельщик нашёлся.

— И зачем портишь общественную собственность? Кто-то этот мост старался, строил, а ты теперь всё поломала. Некрасиво.

— Так что же тебя на самом деле волнует — моя безопасность, чужой труд или возможность отличиться?

— Да всё сразу, если уж быть откровенным.

— Какой наглец!

— Послушай, ну глупо же, в самом деле. Никто не собирается вешать тебя на дереве или продавать в дом терпимости.

— Благодарю за такое щедрое заверение, — язвительно ответила девушка, и я понял, что ляпнул нечто, далеко выходящее за рамки имперских приличий. И теперь договориться с нею мне будет трудней.