Ксения Никнова - Я и мой король. Шаг за горизонт

— Здравствуйте, — процедила я, сверля неприятного гостя взглядом и уговаривая себя успокоиться.

«Живо собралась и прекратила рычать! Воевать тут не с кем. Вот лучше на внешность переключиться. Примечательный тип».

От господина Иванова за версту несло богатством, а в голове моментально вспыхнули слова «имиджмейкер» и почему-то «импозантный мужчина». С бородкой. Не люблю бородатых. Еще один хлыщ лощеный. Будто я их мало вижу.

— Добрый день, Мария… Анатольевна, — глухо поздоровался господин Иванов, одновременно вставая и глядя куда-то мне за спину.

Даже не смутился. Я покосилась назад — в дверном проеме промелькнула любопытная Юлькина мордашка. А в воздухе разливался какой-то нежный и тонкий, неуловимо знакомый аромат. Что же он мне напоминает? Одеколон? Цветы? Что-то крутилось в памяти, но приближающийся мужчина отвлекал от опознания запаха. Казалось, вот сейчас я вспомню, а глаза попутно отмечали происходящее. Встает. Что-то ставит на стол. Не просто что-то — фотографию в рамке, где мы с Мишкой.

«Ах ты!.. По какому, спрашивается, праву хватаешь мои личные вещи?!»

Обходит стол. Делает несколько бесшумных шагов навстречу. Звуки скрадывает ковер.

«А обувь на нем интересная — расшитые металлической нитью белые мокасины. Явно не из наших магазинов».

Молочно-белого цвета одежда. Безупречная стрелка брюк. Ремень в тон, серебряная массивная пряжка с узором. Короткие рукава рубашки открывают мускулистые руки. Ухоженные руки богатого человека — ровный загар, аккуратный маникюр. Золотой браслет часов. «Картье», не меньше. Перстни, почитай, на каждом пальце. Из-под расстегнутого ворота рубашки виднеется в серебряной ажурной оплетке шнурок — бархат или замша. Волосы черные, с легкой проседью, стрижены по нынешней моде — отдельные пряди спускаются почти до плеч. Неявная, но все же укладка.

И глаза, неотрывно глядящие на меня. Глубокие, черные и… до боли знакомые.

«Нет-нет! Это какое-то неправильное дежавю. Не может этого быть!»

Мозг отчаянно пытался состыковать разные детали, но цельная картинка все не складывалась. Мужчина подошел, протянул руку — не для рукопожатия, а чтобы поцеловать мою, это легко отличить. Когда руку хотят пожать, свою подают не так — выше и развернутую боком. А если ладонью вверх, надо успеть вложить в нее пальцы, чтобы мужчине не пришлось ловить твою кисть. Запоздало вспомнив о несчастной шубе, попыталась спрятать пакет за собой, одновременно протягивая свободную руку. А гость почему-то перевернул ее тоже ладонью вверх, чуть замешкался, как будто всматриваясь, склонился и легко поцеловал в самую серединку.

— Рада знакомству, — решила я все же проявить светские манеры. — Господин… Иванов, так полагаю?

Вот ему прекрасная возможность представиться как следует, а мне — загладить сухость первых слов. Только спонсор, вместо того чтобы представиться, удивленно приподнял брови, чуть кашлянул и сказал фразу, которая буквально ударила меня по темечку:

— А ты… меня… не узнала?

И сразу все встало на место. Этот голос! Фигура, походка, глаза! И даже запах! Где-то здесь лежит эльфийская роза. Только один человек отвечает всем этим параметрам. Я почувствовала, что колени ослабли, на пол шмякнулся пакет с шубой, а сердце провалилось как в ведерко со льдом. Или просто в прорубь. Во всяком случае, в груди стало пусто и холодно.

— Дэн?!

— Здравствуй, Маша. Вот и свиделись.

— Как… ты… живой… здесь?..

— Что же ты так побледнела? — одними губами улыбнулся он. — Я здесь. И даже живой.

В голове разом загудели обрывки фраз, которые надо бы сказать. Немеющий язык смог лишь выдать:

— А что у тебя?.. — Я показала рукой на свое лицо, как бы обводя подбородок.

Борода и усы — единственная деталь, так и не согласовавшаяся с остальным обликом. Спонсор начал говорить, а у меня потемнело перед глазами и в ушах раскатистым эхом отдались чьи-то слова: «Сон-то был в руку. И Маринка права. А ты, Машка, полная дура-ра. Ра. Ра-а-а!» Мир схлопнулся и погас.

Резкий запах, ударивший в ноздри, заставил судорожно вздохнуть и открыть глаза. Склонившийся надо мной мужчина немедленно поинтересовался:

— Вы меня слышите? Как самочувствие?

Что это было? Я приподняла голову. Лежу на диванчике. А вокруг подозрительно много народу. Ближе всех — о господи! — Дэн. С флакончиком нашатыря в руках. Юлька, ошарашенно глядящая на него. Николай Андреевич и зам по науке Оксана Сергеевна. Охранник Илья и какой-то мужик, судя по облику и каменной физиономии — коллега тех двоих в штатском, которых я видела внизу. Мои сотрудники с величайшим подозрением смотрят на меня, кто-то сует стакан с водой. И все разом говорят.

— Вы в порядке? — счел своим долгом спросить меня каждый.

Фраза была одна, но на разные лады. Оксана обратилась на «ты». Николай Андреевич адресовал фразу мне и Дэну. А каменнолицый мужик вообще спрашивал только его. Телохранитель, не иначе. Вон как зыркает на всех.

Бог ты мой! Я свалилась в обморок? Стыд-то какой! Отродясь со мной такого не было. Что подчиненные подумают?

— Все нормально, — не очень уверенно ответила я и попыталась принять сидячее положение.

Сделать мне этого не дали. Все дружно загалдели: «Лежите-лежите! Белая как мел», — а Дэн еще и придержал. Свободной рукой он подал какой-то знак, и его охранник (его, чей же еще) профессионально начал теснить народ к дверям. Илья, возмущенный таким обращением, уперся и громко обратился ко мне:

— Мария Анатольевна! Может, вам «скорую» вызвать? Или еще что? — показал он глазами на Дэна. Мол, может, и милицию за компанию?

— Спасибо, Илья. Не надо. Все в порядке.

Ой, вовсе я не уверена, что все в порядке. Но пусть народ уже разойдется. А то как на выставке себя чувствую.

Через минуту мы остались в кабинете наедине с Дэном. Склонив голову, он смотрел на меня, потом неожиданно весело усмехнулся:

— Я вижу, годы были прожиты не зря, ты научилась падать в обморок в самый подходящий момент.

— И совсем не смешно, — хмуро сообщила я.

— Извини. От тебя — не ожидал. Едва успел подхватить.

— Пусти. Я хочу встать.

— В самом деле? — уточнил он.

— Да.

Дождалась, когда Дэн поднимется и пересядет в кресло, спустила ноги, приняла вертикальное положение. По шее что-то скользнуло — моя косынка оказалась развязана. И пиджак отсутствует. И босоножка только одна.

Пытаясь собраться с мыслями и сказать хоть что-то дельное, я окинула взглядом кабинет. О, а вот и цветы. Целый букет эльфийских роз, лежащий на журнальном столике. Безо всякой упаковки. Прекрасное благоухающее чудо. И как я сразу не заметила?