Людмила Астахова - Честь взаймы

– Ох уж мне эти ваши принципы, – прошипел Уэн и добавил грубое площадное ругательство.

Он всегда так делал, желая вывести жену из себя, но в этот момент мис Леела взяла верхнюю ноту, и окончание похабной фразы потонуло в грохоте аплодисментов.

На сцене разыгрывалась шутейная драма, божественная музыка изливалась на зачарованный зал, а Фэймрил думала о Россе Джевидже – человеке, погубившем одного за другим всех ее родичей. Буквально несколькими словами и росчерком пера. Ему нет дела до ее отчаяния, ему не интересны сотни тысяч маленьких людей, чьи жизни перемелются в жерновах великих замыслов, ему плевать на чужие судьбы, он служит Империи. Как будто она существует сама по себе, без живых мужчин и женщин, которые ее населяют.

Именно тогда Фэймрил Эрмаад захотелось убить лорд-канцлера впервые.

А теперь, спустя год, это желание только усилилось. И вовсе не из-за грязных полотенец, как можно догадаться.

После четырех десятков дней, проведенных в дороге, Росс готов был всю ночь греть и носить воду, лишь бы как следует вымыться. И когда наконец его страстное желание сбылось, не смог сдержать восторженного стона удовольствия. Только лишь ради этого блаженства стоило добраться до Сангарры и отыскать Фэйм Эрмаад.

Джевидж откинул голову на бортик ванны, но глаза закрывать не решился. Еще заснет ненароком, а талисман мэтра Амрита останется лежать на полу. Проснуться голым в остывшей воде – полбеды, хуже, если с ним приключится очередной припадок, после которого все придется начинать заново.

Добрая хозяйка не слишком-то обрадуется, когда незваный гость начнет биться в судорогах и орать как резаный на весь дом. Она и так напугана и рассержена.

Отправившись в Сангарру, Росс часто думал о неведомой женщине по имени Фэймрил. Еще бы! Она стала зацепкой, которую мэтр Амрит умудрился извлечь из покалеченной памяти своего загадочного пациента. Джевидж пытался представить ее внешность, придумывал какие-то удивительные подробности, ждал чуда и загадки, а оказался лицом к лицу с самой обычной женщиной, типичной эльлорской леди – чопорной, обидчивой и недоверчивой.

«Что, что может нас связывать, если разум так крепко ухватился за ее имя, в то время когда все остальное – лица родителей, годы детства, отрочества, юности и зрелости – исчезло полностью?» – рассуждал сумасшедший лорд. В том, что его поразила редкая форма безумия, не осталось никакого сомнения. И случись оно естественным путем, пришлось бы уповать лишь на милосердие ВсеТворца. Однако мэтр Амрит уверял в обратном: кто-то злонамеренно лишил Росса Джевиджа всех воспоминаний. И что еще хуже и ужаснее – сделал так, что стоило несчастной жертве заснуть или, скажем, потерять сознание, как все воспоминания прошедшего дня стирались безвозвратно. Точно следы на влажном песке, оставленные в полосе прибоя. Предательская усталость открывала врата в Сон, и тот накатывался, как волна на берег, слизывая всю память о времени бодрствования. И даже опытный старый волшебник, всю жизнь практиковавший те крохи магии, которая исцеляет, а не калечит, не смог ничем помочь Джевиджу. Мэтр чуть ли не за локти себя кусал от разочарования и бессилия – у него не вышло даже узнать имя пациента, ни с помощью гипноза, ни под действием одурманивающего зелья.

На Фэймрил Эрмаад возлагалось столько надежд, а она оказалась обычной дамочкой – не чародейкой, не знатной, не влиятельной особой. Чем же она сможет ему помочь? Скорее всего, ничем. Она сама еле держится на плаву. Унаследованный старинный особнячок скоро развалится сам по себе без капитального ремонта, все ветхое, полы скрипучие, в оконных рамах щели, которые хозяйка кое-как заткнула старыми тряпками и заклеила бумагой. Зимой здесь, должно быть, так промозгло и сыро, что вдова Эрмаад отчаянно рискует заболеть чахоткой. Особенно если будет так мало кушать.

Бриться пришлось ножом, зато (о радость!) с мылом, а вот рану на шее перевязать было нечем, и воды для небольшой постирушки не осталось совсем. Завтра вдовушка станет ругаться. Росс злорадно сощурился, предвкушая, с каким священным ужасом она начнет вопить о своей погубленной репутации. А выхода никакого нет – либо самой носить воду, либо позволить это сделать Джевиджу. Но он же – Ужасный Посторонний Мужчина, спаси ВсеТворец! Что скажут соседи, когда увидят чужого мужика с ведрами, курсирующего между колодцем и домом мистрис Эрмаад? Но… должна же быть какая-то расплата за огромную шишку на лбу и чудовищную головную боль. Росс и так выглядел, мягко говоря, недостойно, и дело даже не во множестве уродливых шрамов по всему телу, а в том, что с такой рожей лучше на глаза стражам закона не попадаться – мигом заметут в кутузку.

Завернувшись в широкую банную простыню, Росс прошелся по первому этажу, осматриваясь и выискивая слабые места в обороне дома. Это было первое, что он делал, оказываясь в новом месте. Видимо, срабатывала какая-то старая привычка из предыдущей жизни. Нет! Первым делом Росс надел свой медальон. Куда ж без него? Никуда. И только с заветным талисманом на груди и ножом в руке отправился изучать вероятное поле боя.

И надо заметить, беглый осмотр Росса ничуть не порадовал – особняк мистрис Эрмаад в качестве неприступной крепости не выдерживал никакой критики: замок в дверях от честных людей, оконный переплет высаживается одним ударом локтя, в оранжерею можно лезть в любой час дня и ночи. Фэйм осталось только написать над входом: «Добро пожаловать, дорогие воры, насильники и убийцы!» И, разумеется, никакого оружия в доме не водится, даже дамской «пукалки» с перламутровыми накладками на рукояти. Вроде тех, которые так любят пускать в ход разгневанные шлюхи. Впрочем, о чем это мы? Известное дело – такие, как мистрис Эрмаад, полагаются исключительно на защиту молитвы ВсеТворцу.

«О! Тебе уже хочется ее защищать? – сам себя подначил Росс и тут же сам себе ответил: – Скорее придушить, чтоб не мучилась и не вводила в искушение всяких лиходеев».

Впрочем, Фэйм Эрмаад ему нужна, просто необходима. Джевидж был уверен – она ключ к разгадке его безумия, которое мэтр Амрит именовал хитрым словцом «амнезия» и неоптимистично добавлял «полная и абсолютная».

Спать не хотелось совсем. Да и как можно задремать, когда череп просто трещит от боли, ноет растревоженная нога, на которую Росс рухнул после удара сковородкой? Добрая вдовушка била наотмашь, и рука у нее оказалась тяжелая, а глаз метким.

В отместку за столь радикальное приветствие Джевидж решил полежать на обитом кремовым шелком диване в гостиной. Сразу же видно – хозяйка боится испортить старинную обивку и предпочитает сидеть на недорогих креслах, так почему бы не «осквернить» антиквариат своей голой задницей?