Анджей Сапковский - Час презрения

– Ойот по прозвищу Справедливый. Избран путем голосования…

– …Эмгыром из Нильфгаарда, – холодно докончил Кодрингер.

– …Девять лет назад.

– Не тот, – быстро прибросил «юрист». – Этот нас не интересует. Кто был до него?

– Минутку. Вот. Акерспаарк. Умер…

– Умер от острого воспаления легких, пробитых кинжалом убийц, подосланных Эмгыром или шибко справедливым Ойотом. – Кодрингер снова проявил догадливость. – Геральт, упомянутый Акерспаарк вызывает у тебя какие-нибудь ассоциации? Не мог ли это быть папуля Йожа?

– Да, – подтвердил ведьмак после недолгого раздумья. – Акерспаарк. Помню. Так Дани называл своего отца.

– Дани?

– Это его имя. Он был сыном Акерспаарка, принцем…

– Нет, – прервал Фэнн, рассматривая свитки. – Здесь перечислены все: законнорожденные сыновья – Орм, Горм, Хорм и Гонзалес; законнорожденные дочери – Аля, Валя, Нина, Полина, Мальвина и Аргентина…

– Снимаю обвинения в адрес Нильфгаарда и Справедливого Ойота, – серьезно заявил Кодрингер. – Акерспаарка не убили. Он нормально затрахался вусмерть. Потому что наверняка были у него и незаконнорожденные детишки, а, Фэнн?

– Были. И немало. Но никого по имени Дани я что-то не вижу.

– Ясное дело – не видишь. Твой Йож, Геральт, никакой не принц. Даже если его и вправду породил где-то на отшибе этот профессиональный трахтмахер Акерспаарк, от права на титул принца его отделяла чертовски длинная череда законнорожденных Ормов, Гормов и прочих Гонзалесов с их собственным, наверняка многочисленным же потомством. С формальной точки зрения брак Паветты – типичный мезальянс.

– А Цири – дитя мезальянса, не имеет права на трон?

– Браво!

Фэнн проскрипел к пюпитру, вертя колеса кресла.

– Это аргумент, – сказал он, поднимая огромную голову. – Всего лишь аргумент. Не забывай, Геральт, мы боремся не за корону для княжны Цириллы и не за лишение ее оной. Из распространяемых слухов должно следовать, что девочка не годится на то, чтобы с ее помощью наложить лапу на Цинтру. И если кто-то такую попытку предпримет, ее легко можно будет поставить под сомнение. В политической борьбе девочка перестанет быть фигурой, станет малозначительной пешкой.

– И ее оставят в живых, – бесстрастно докончил Кодрингер.

– С формальной точки зрения, – спросил Геральт, – сколь весом этот ваш аргумент?

Фэнн взглянул на Кодрингера, потом на ведьмака.

– Не очень. Цирилла – все же кровь Калантэ, хоть и немного разжиженная. В нормальных условиях ее, возможно, и отстранили бы от трона, но условия сейчас не нормальные. Кровь Львицы имеет политическое значение…

– Кровь… – Геральт потер лоб. – Что значит «Дитя Старшей Крови», Кодрингер?

– Не понимаю. А что, кто-то, говоря о Цирилле, употребил такую формулировку?

– Да.

– Кто?

– Не важно, кто. Что это значит?

– Luned aep Hen Ichaer, – неожиданно сказал Фэнн, отъезжая от пюпитра. – Дословно это не «Дитя», а «Дочь Старшей Крови». Хммм… Старшая кровь… Встречалось мне такое определение… не помню точно… Кажется, речь идет о каком-то эльфьем предсказании. В некоторых версиях текста пророчества Итлины, тех, что постарше, есть, кажется, упоминание о Старшей Крови Эльфов, или Aen Hen Ichaer. Но у нас нет полного текста пророчества. Надо бы обратиться к эльфам…

– Оставим это, – холодно прервал Кодрингер. – Не надо излишка проблем, Фэнн, излишек предсказаний и тайн вреден. Благодарю тебя. Ну бывай, плодотворной тебе работы. Геральт, позволь. Вернемся в контору.

– Маловат, верно? – удостоверился ведьмак, как только они вернулись и уселись в кресла: «юрист» за стол, он – напротив. – Маловат гонорар, верно?

Кодрингер поднял со стола металлический предмет в форме звезды и повертел его в пальцах.

– Маловат, Геральт. Копаться в эльфьих предсказаниях – для меня дикая нагрузка, потеря времени и средств. Необходимо найти подходы к эльфам, потому что никто, кроме них, ничего в их записях понять не в состоянии. Эльфские манускрипты – в большинстве случаев дико закрученная символика, акростихи, а то и просто шифровки. Старшая Речь всегда двузначна. По меньшей мере. А в письменном виде может иметь и десяток значений. Эльфы никогда не стремились помогать тем, кто хотел разобраться в их пророчествах. А в теперешние времена, когда по лесам идет кровавая война с «белками», когда дело доходит до погромов, опасно к ним даже приближаться. Вдвойне опасно. Эльфы могут принять нас за провокаторов, люди – обвинить в предательстве…

– Сколько, Кодрингер?

«Юрист» минуту помолчал, не переставая играть металлической звездой. Наконец сказал:

– Десять процентов.

– Десять процентов от чего?

– Не издевайся, ведьмак. Дело принимает серьезный оборот. Становится все менее ясно, в чем тут дело, а когда не ясно, в чем дело, значит, дело наверняка в деньгах. Тогда мне милее проценты, нежели обычный гонорар. Дашь десять процентов от того, что сам с этого поимеешь. Конечно, с зачетом уже выплаченной суммы. Составим договор?

– Нет. Не хочу ввергать тебя в расходы. Десять процентов от нуля дает нуль, Кодрингер. Я, дорогой коллега, не поимею с этого ничего.

– Повторяю, не издевайся надо мной. Не верю, что ты действуешь без выгоды. Не верю, что за этим не скрывается…

– Меня не интересует, во что ты веришь. Не будет никакого договора. И никаких процентов. Назначь размер гонорара за сбор информации.

– Любого другого, – закашлялся Кодрингер, – я выкинул бы вон, будучи уверен, что он пытается меня провести. Но тебе, анахроничный ведьмак, как-то удивительно к лицу благородное и наивное бескорыстие. Это чисто в твоем стиле, прекрасно и патетически старомодно… позволить себя убить задаром…

– Не будем терять времени. Сколько, Кодрингер?

– Еще столько же. Всего – пятьсот.

– Сожалею, – покачал головой Геральт, – но меня не станет на такую сумму. Во всяком случае, сейчас.

– Повторяю предложение, которое я тебе уже сделал в самом начале нашего знакомства, – медленно проговорил «юрист», продолжая играть звездой. – Возьми у меня работу, и тебя станет. И на информацию и на другие прелести.

– Нет.

– Почему?

– Тебе не понять.

– Теперь ты ранишь уже не сердце, а гордость профессионала. Ибо я льщу себя надеждой, что в принципе понимаю все. В основе наших профессий лежит сволочизм окружающих, однако ты упорно предпочитаешь анахроничное современному.

– Браво, – усмехнулся ведьмак. Кодрингер снова зашелся кашлем, вытер губы, посмотрел на платок, потом поднял желто-зеленые глаза.

– Ты глянул в список магичек и магиков, который лежал на пюпитре? В список потенциальных работодателей Риенса?

– Глянул.