Варя Медная - Суженый

— Ладно — ладно, я так, мысли вслух. — Он повернулся туда, где спала Уинни.

— И это она подсказала? Никогда бы не подумал, что Уинни…фред, — иронично добавил он, — умеет читать между строк.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы с Арахной выбирались из дворца, то мельком видели их с Марсием в одном из окон. Со стороны выглядело, как обычная ссора и взаимные оскорбления. А они, оказывается, обсуждали философские вопросы свободы.

Я тихонько прыснула в кулак и покосилась на гоблиншу, но её дыхание было по — прежнему ровным. Она только пробормотала что‑то во сне и перекатилась на другой бок.

— А о чем они говорили? — полюбопытствовала я.

— Что‑то про грифонов, мерзких лгунишек и танцы на столе.

Мои брови прыгнули на лоб домиком:

— Танцы на столе?!

Я невольно представила Марсия, танцующим на стойке в «Наглой куропатке».

— Подробностей не знаю, — продолжил Магнус, — мы с Арахной не стали задерживаться.

— А что с грифоном?

— Какая‑то давняя история, — отмахнулся паук. — Уинни обвиняла Марсия в убийстве новорожденного грифона, а тот её — в обмане. Там ещё фигурировали бусы.

— Марсий убил детеныша грифона?! — Я содрогнулась, и зародившееся было к нему сочувствие погасло. Кем нужно быть, чтобы убить новорожденное существо! Может, отец Марсия был не так уж далек от истины, назвав его чудовищем?

— Его Величество всё отрицал, утверждая, что отпустил его. А как оно там было на самом деле…

Мап — iус передернулся, приподнял натирающее колечко и устало почесал лапку.

— Кстати, ты знала, что грифоны издавна считаются символом свободы?

— Впервые слышу… — Я пожевала губу и обдумала остальное. — Ещё упоминались бусы, говоришь?

Уинни даже во сне сжимала дешевое украшение, привлекшее моё внимание накануне вечером. Тогда она спрятала его под платье, но ночью непроизвольно вытащила и намотала на палец. Прежде мне казалось, что бусины из металла, теперь же, приглядевшись, я могла вполне уверено сказать, из какого — из чугуна.

— Свобода, мертвый детеныш грифона, чугунные бусы и танцы на столе — негусто, — резюмировала я.

Сентенция не требовала ответа, поэтому Магнус просто развел лапки и широко зевнул, шевельнув жвалами.

— Ты шатаешься от усталости, — опомнилась я. — Иди поспи хотя бы пару часов, мы сказали Уинни и стражникам, что ты неважно себя чувствуешь.

— Вы не солгали, — проворчал паук и потащился в соседнюю камеру, стараясь не слишком звенеть «цапелькой».

Через минуту оттуда послышался раскатистый храп. В ответ раздалось недовольное бормотание, и вскоре Магнус остался в темнице единственным спящим.

Глава 5

Про тех, кто достоин самого лучшего, и темпераментных ифритов

Грациана уже готовилась сесть в седло, когда вынуждена была обернуться.

— Госпожа!

Через двор к ней бежала запыхавшаяся служанка. Остановившись на краю взлетной площадки, она опасливо покосилась на Феломену. Грациана потрепала любимицу по шее и недовольно посмотрела на Люсиль.

— Ну? Что‑то срочное? Соображай быстрее, иначе я опоздаю на прием.

Причиной раздражения служил сам прием. Лететь не хотелось, но надо. Все эти визиты вежливости и необходимость подавать пример остальным бывают так утомительны!

— Вам посылка от господина Кроверуса.

Наконец‑то! Вчера прислал на полчаса раньше.

— Отправь обратно, — равнодушно отозвалась Грациана, поглаживая горячую чешую дымчато — стального оттенка. Феломена жмурилась от ласки хозяйки. — Письмо прилагалось?

— Да, вот. — Девушка порылась в переднике и радостно протянула конверт в надежде, что хозяйка наконец передумала. Всё‑таки господин Кроверус ухажер хоть куда, и настойчивый на зависть. Она, Люсиль, после первого раза бы уже сдалась.

Грациана скользнула взглядом по плотной бумаге с гербовым оттиском поверх сургуча. В самый первый раз она велела аккуратно отпарить место склейки. Внутри, естественно, содержались извинения. По прочтении письмо было приведено в первоначальный вид и возвращено, как нераспечатанное. В этом деле Люсиль настоящая мастерица. Хоть на что‑то годится.

— Не надо, убери, и отошли всё обратно.

Девушка разочарованно спрятала послание.

— Слушаюсь, госпожа…

Грациана отвернулась и элегантно приподняла подол. Драконюх тут же засуетился и подставил сложенные замком руки. Она уже поставила на них ногу, но вспомнила ещё кое о чем:

— Постой, Люсиль, прислал то же, что и вчера?

— Сегодня ещё фрезии, передающие самые последние новости из тех земель, где растут, и алмазные камелии — раскрошенные лепестки, добавленные в пудру, омолаживают кожу и придают ей неземное сияние. Говорят, в мире всего три куста…

Грациана хмыкнула и вскочила в седло.

Вот когда пришлёт с единственного в мире куста, она, возможно, и снизойдет до короткого ответа.

Рано или поздно Грациана, конечно, смилостивится, чем несказанно осчастливит Якула. Но не раньше, чем его примут в Драконий клуб. Не может же она рисковать положением в обществе, связывая судьбу с драконом с неопределенным будущим. Он и сам должен это понимать.

Грациана достойна только самого лучшего.

— Когда будешь отсылать всё обратно, заодно закажи у Мартинчика побольше противоураганного лака.

Она поправила идеальную прическу и тронула поводья.

Феломена взяла разгон, и небеса раскрыли Грациане гостеприимные объятия.

Якул коротко взглянул на слугу.

— Я понял, Хоррибл, можешь ничего не говорить. — Тот заметно повеселел, избавленный от необходимости извещать хозяина об очередном отказе. — Я не за этим тебя позвал. Скажи… тебе доводилось иметь дело с волшебными предметами, позволяющими увидеть то, что происходит в другом месте?

Хоррибл задумался.

— Иметь дело — не имел, но я о таких слышал.

— А подробнее?

— Есть подслушивающие цветы, вещие источники — но тогда придётся выезжать на место… А! На сером рынке ещё встречается лигурий: если выколоть себе глаза и поставить на их место эти камни, в течение пяти минут будешь видеть всё, что происходит в любом уголке земли.

— Если мне не изменяет память, лигурий — это окаменевшая моча рыси.

Хоррибл пожал плечами:

— Что вы хотите, это серый рынок.

— А что‑нибудь попроще и не требующее кровавых жертвоприношений?

— Я поищу.

— Спасибо. Если что‑то найдёшь, дай знать.

— Конечно, хозяин.

Встреча с Орестом прошла успешно, несмотря на то, что поведение ифрита было на редкость дерзким, даже для него. Первая стычка случилась ещё в самом начале: Глюттон Медоречивый ласково заметил, что при леди всё‑таки не мешало бы снять темные очки. Ифрит огрызнулся, но очки снял, явив нашему взору внушительные мешки под глазами и пепельное лицо с зеленоватым отливом. Не удивлюсь, если он сегодня вообще не спал.