Анастасия Сычёва - Под угрозой уничтожения мира

— Будешь мстить? — совершенно серьезно спросил архивампир; на его лице не было ни насмешки, ни иронии.

На секунду я даже задалась вопросом, с чего вообще так разошлась — злость пропала так же быстро, как и возникла, оставив после себя ощущение громадной опустошенности.

— Кому? Вам? — устало осведомилась я. — В своем письме я говорила, что больше не чувствую по отношению к вам ненависти, и я не врала. А мои близкие… Что с них взять? Это политика, — я усмехнулась, вспомнив подслушанные в Бларни слова отца. — Я должна понимать, что у короля не было другого выхода.

— Должна понимать? — переспросил Адриан. — А на самом деле?

— А на самом деле я этого не понимаю, — отозвалась я и, пришпорив лошадь, выехала вперед.

Дальше мы ехали в молчании, обдумывая все услышанное. Пару раз останавливались на привалы, а пообедали мы в небольшой рощице, где было много поваленных деревьях, на которых было удобно сидеть. Говорили мало и то лишь о том, что касалось каких-то технических мелочей, вроде где остановиться, чтобы передохнуть, или где напоить лошадей.

Ночевать нам предстояло в походных условиях, поскольку никаких городов и деревень поблизости не было. Защитное поле, которое Адриан установил вокруг выбранной полянки, было гораздо мощнее того, которое умела ставить я, и потому чувствовала я себя спокойно. По моему настоянию мы остановились на ночлег недалеко от озера, и после ужина я отправилась туда искупаться и вымыть голову, а заодно немного побыть одной. Нет, с чисто бытовой точки зрения спутником Адриан был совершенно необременительным, но сегодняшний день дался мне нелегко.

Впрочем, вместе мы уже путешествовали, и в ночевке у костра уже давно не было ничего нового, так что заснула я быстро.

Покрасневшее лицо кудрявой эльфийки, в котором не осталось ничего красивого или благородного, кривилось в мученической гримасе; скрюченные пальцы напоминали лапы хищной птицы. Женщина бессильно привалилась к стене, в то время как ее младший сын лежал на земляном полу в шаге от нее и, хрипя, до крови расцарапывал себе горло в отчаянной попытке добраться до спасительного воздуха, которого не было. Лучины еле горели, сжигая последние капли кислорода, но я испытала малодушную радость от того, что света почти нет, и я не могу видеть больше деталей этой жуткой картины. Несмотря на то, что я была лишь наблюдателем, я буквально физически ощущала эту нехватку воздуха, эту безнадежность и панику, в которых можно было захлебнуться, и сама начала тяжело дышать, почувствовав удушье. Нет, нет, нет! Я не хочу этого, выпустите меня! Это все иллюзия, сон, это было сто лет назад!

Кто-то встряхнул меня за плечи, но видение не желало отпускать. Пытаясь вдохнуть, я только хватала ртом воздух, которого не было; удушливый смрад словно наполнил меня целиком и поглотил; грудь горела. Казалось, что я тону в каком-то вязком киселе, из которого уже не выбраться, и силы бороться стремительно заканчивались.

— Корделия, проснись! Это просто кошмар!

Смутно знакомый голос донесся до меня как сквозь затычки в ушах и звучал неясно, но зато я поняла, что из той бездны есть выход. В попытке выбраться я рванулась вперед, и внезапно меня затопили новые ощущения и звуки — ночной ветерок, шелест листьев, неровность елового лапника, на котором я лежала. Воздух внезапно вернул себе свою текучесть и разом затопил мои легкие, так что я зашлась в припадке кашля. Кто-то продолжал удерживать меня за плечи, и, распахнув глаза, я начала вертеть головой по сторонам, убеждаясь, что все в порядке, и подземная тюрьма мне только приснилась. Рядом с собой я увидела Адриана, которого, похоже, разбудили мои либо крики, либо стоны, и который и привел меня в чувство. Он выглядел встревоженным и, увидев это непривычное выражение на его лице, я вспомнила о еще одной важной детали, и в очередном приступе паники торопливо отвернулась в сторону:

— Нет, не смотри на меня, — голос звучал хрипло, и я еще раз закашлялась, чтобы прочистить горло. — Тебе это неприятно, я знаю. Сейчас это пройдет.

Глаза-то у меня после кошмаров всегда светятся, как темно-алые фонари, если таковые вообще бывают, и в темноте мной смело можно пугать слабонервных людей. Адриан к таким не относился, но какую реакцию вызывали у него красные глаза Этари, я помнила хорошо, так что надо было скорее взять себя в руки, чтобы те позеленели обратно.

— Посмотри на меня, — ровным голосом сказал он за моей спиной и мягко, но настойчиво дотронулся одной рукой до моего лица, вынуждая повернуться к нему. Я неохотно подчинилась и взглянула ему в лицо, с трудом удержавшись от соблазна зажмуриться, поскольку знала, что красный огонь потухнет только тогда, когда я успокоюсь, а мне до этого еще было далеко.

Адриан внезапно обнаружился вплотную ко мне, и одну руку он по-прежнему держал на моем плече, а второй все еще касался моего лица. Ненависти, отвращения или гнева, которых я так боялась, не было; он смотрел на меня с той же тревогой, которая удивила меня несколько минут назад.

— Что-то будет, — выдохнула я, вспомнив о подоплеке этих снов. — Завтра стоит опасаться чего-то плохого. Нападения или чего-нибудь в этом духе.

Он удивленно моргнул.

— С чего ты взяла?

— Эти сны, — я неопределенно помахала рукой в воздухе. — Они никогда не бывают просто так. Это как предупреждение, что что-то должно произойти, причем что-то опасное. Наверное, это одна из особенностей Этари.

— И часто ты их видишь? — хмуро спросил Адриан. Я видела, что он верит мне.

— Не очень. За прошедшие два года — три или четыре раза. Но каждый раз картина настолько яркая, что мне кажется, что я не просто свидетель, а участник происходящего! — слова вырывались сами собой, выпуская с собой те страх и боль, что я чувствовала во сне. — Каждый раз я вижу, как они задыхаются в этой дыре, ничего не могу сделать и сама начинаю испытывать то же самое!

— Кого ты видишь?

Я зябко передернула плечами, хотя ночь выдалась теплой, да и костер еще не догорел до конца.

— Этель Этари и ее сына. Не знаю, как его зовут. После смерти Арлиона их двоих схватили и казнили. Похоронили заживо. Это тоже магия Этари, доставшаяся от предков…

— Общая память, я знаю, — кивнул Адриан. — Ты видишь воспоминания сына Арлиона.

— Да. Нам завтра стоит быть осторожнее. Может, это будет как раз то, о чем ты говорил.

Я уже во второй раз обратилась к архивампиру на «ты», но он снова не обратил на это внимания, обдумывая мои слова. Я молчала и постепенно приходила в себя. Поднеся через несколько минут руку к глазам, я убедилась, что красные отблески на нее не падают. Адриан тем временем осторожно обнял меня и сказал: