Ветры Запада. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

Подобные соображения я, конечно, слышал уже не раз, но всё же идея, что каждый кусочек знания необходимо добывать трудом, довольно плохо укладывалась у меня в голове. Я ещё помнил буквально тонны информации, которые обрушивались на меня ежедневно. Хотя, положа руку на сердце — много ли в том потоке было настоящего знания? Большей частью это был просто информационный мусор, который лишь отрывал моё внимание от действительно важных дел.

Всего лишь на несколько секунд отвлёкшись на разговор с Миланой, я внезапно обнаружил, что мы остались вдвоём. Когда и как исчезла Морена, я совершенно не заметил.

— Она всегда уходит незаметно, — улыбнулась Милана, заметив моё удивление. — Мне ни разу не удавалось заметить её уход.

— Скажите, а это нормально, что богиня вот так приходит попить чаю?

— А что вы в этом видите ненормального? — ответила она вопросом на вопрос. — Она же совсем недавно была человеком — по меркам бессмертных сущностей, буквально только что. Может быть, когда-нибудь, через тысячи и тысячи лет, она окончательно забудет своё происхождение, но сейчас в ней ещё очень много человеческого. Высшие сущности, как и люди, не меняются мгновенно. И между нами говоря, мне кажется, что ей просто не хватает общения с людьми.

— У неё есть слуги из людей, — напомнил я.

— О чём ей говорить со слугами? Общаться можно только с тем, кто хоть как-то понимает и разделяет твои интересы. Слугам она вряд ли бы стала рассказывать о своём детстве. Мне, кстати, тоже было интересно, отчего она так разозлилась из-за того алтаря, но я не решалась спросить.

Глава 4

Знакомая рука слегка взъерошила мне волосы — я подвинулся, и Ленка примостилась рядом. Коврик-пенка был совсем небольшим, и ей пришлось как следует прижаться ко мне, чтобы не сидеть на земле. Я обнял её и слегка ткнулся носом в волосы, пахнущие какими-то терпкими травами.

— Ну и что ты здесь высматриваешь? — с любопытством спросила она. — Думаешь, внутри есть что-то интересное?

— Нет, не думаю, — покачал головой я. — Что здесь может быть интересного? Это место ещё недавно было обычным болотом, вряд ли внутри есть что-то кроме пары кочек. Ну может, там ещё вода осталась от старого болота.

— То есть ты не допускаешь мысли, что кто-то спрятал таким образом что-то ценное?

— По-моему, это естественный пространственный пузырь, — уверенно сказал я. — Посмотри на него — выступы, впадины, весь он какой-то перекошенный. Я даже не знаю, как эту форму описать. Если бы его создавали искусственно, то у него была бы более оптимальная форма — что-нибудь близкое к шару. Уж во всяком случае, не такое вот уродство.

— Может, сначала это и было шаром, — предположила она. — А потом постепенно превратилось вот в это.

— Интересное предположение, — пробормотал я. — Не очень в это верится, но вполне возможно, что со временем пространственные пузыри могут деформироваться. Хотя я всё-таки не представляю, что можно прятать на болоте. Может, со временем мы сможем его открыть и посмотреть, что внутри.

— А вдруг там что-то страшное? — сделала большие глаза Ленка. — Какая-нибудь демоническая тварь, которую не смогли победить и заключили в тюрьму?

— Фантазёрка ты всё-таки, — фыркнул я развеселившись. — Ну ладно, если соберёмся вскрывать, поставим здесь пару бронеходов.

— А ты уже пробовал вскрывать?

— Пробовал, не получилось, — признался я.

— То есть ты поэтому здесь сидишь?

— Нет, я особо не старался открыть, просто попробовал. Я пытаюсь понять, как эта штука устроена, это гораздо интереснее.

— Что значит «как устроена»?

— Ты можешь пузырь такой величины создать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Большой, — неуверенно сказала Ленка, рассматривая причудливую структуру. — Может, и смогу, только его удерживать долго не получится.

— Вот именно, — кивнул я. — А этот пузырь мы полгода назад обнаружили, и никто его эти полгода не держит. И кто его знает, сколько времени он здесь торчит… может тысячи лет. Я хочу понять, за счёт чего он держится, и хочу научиться создавать стабильные структуры.

— Было бы здорово, — признала Ленка. — А вот ещё у Морены двери были, — вспомнила она, — тоже неплохо было бы научиться. Они у неё тоже стабильные.

— Да много разных интересных вариантов есть, — выдал я дежурную фразу, и внезапно такой вариант действительно пришёл мне в голову. — Вот, например: пространство — это поле, так?

— Ну, допустим, — согласилась Ленка. — И что из этого следует?

— А из этого следует, что у него есть такая характеристика, как напряжённость. Собственно, неоднородности пространства, которые мы с тобой наблюдаем — это как раз и есть флуктуации напряжённости поля. Пространство сжато там, где напряжённость поля повышена, и наоборот. Мы, правда, эти флуктуации не замечаем, поскольку сами существуем в пространстве и сами меняемся вместе с ним. Но есть один интересный момент…

Я сделал многозначительную паузу, и Ленка ожидаемо с любопытством спросила:

— Какой?

— Теория континуальных отображений[4] говорит нам, что пространство тесно связано со временем, и они составляют единый пространственно-временной континуум. Отношение пространства ко времени — это константа, которую мы знаем, как скорость света в вакууме. И если мы увеличиваем напряжённость поля в какой-то области — да вот в таком пузыре, например, — то одновременно со сжатием пространства там изменится и течение времени. Скорость света измениться не может — это же не просто какая-то скорость, а базовая мировая константа, задающая метрику нашего пространства-времени, — поэтому во сколько раз мы сожмём пространство, во столько же раз и замедлится время.

[ 4 — Теория континуальных отображений в нашем мире называется специальной теорией относительности.]

— То есть в этом пузыре может быть огромный кусок земли, где время почти не течёт? — у Ленки от удивления расширились глаза.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Я, вообще-то, в это не верю, но такую возможность исключить нельзя.

— Двух бронеходов будет мало, — сделала вывод она. — Там может оказаться и армия.

— Армия монстров? — уточнил я.

— Может быть, и монстров, — согласилась она. — Кени, я серьёзно. Это может оказаться действительно опасным.

— Хорошо, хорошо, — послушно согласился я. — Как только сможем его открыть, сделаем это со всеми мыслимыми предосторожностями. Приведём сюда всю дружину, торжественно откроем пузырь, обнаружим там жабу на кочке, все от души посмеёмся и разойдёмся.

— Обещаешь? — она требовательно посмотрела на меня.

— Обещаю, — вздохнул я. — Когда дойдёт до дела, будем открывать осторожно.

Ленка помолчала, разглядывая мутноватую структуру.

— То есть ты решил забросить всю эту чепуху с лесом вероятности, и заняться более перспективным направлением? — вдруг пришла ей в голову мысль.

— Ничего я не забросил, — решительно отказался я. — Просто вспомнил, что у нас есть стабильный объект, и захотел посмотреть на него повнимательнее. И ты ошибаешься, считая, что лес вероятностей неперспективен. Все направления одинаково перспективны, и все они поначалу полная чепуха.

— Скажи полякам в том дирижабле, что это была полная чепуха. Ты даже меня тогда впечатлил. А чего ты смог добиться с лесом вероятности? Помнится, у тебя получилось восстановить надкушенное яблоко — и как, уже освоил работу с грушами? А там, глядишь, дойдёшь до арбузов и дынь — от такой перспективы захватывает дух.

— Нет, всё-таки женщины мастерски владеют языком, этого у вас не отнять, — засмеялся я, а Ленка подозрительно на меня посмотрела. — И когда ты успела научиться так сокрушать словом, ты же вроде всегда предпочитала просто в морду дать? Но знаешь, Лен — здесь ты судишь слишком поверхностно. Я тогда сделал это с дирижаблем в состоянии стресса, сам не осознавая, что делаю. Если бы не это, мы так бы и гадали, что за непонятные структуры мы иногда видим, и действительно ли это структуры, или же у нас просто какая-то проблема со зрением. А ещё после того случая ты убила очень много времени и труда на тренировки — если бы я столько же занимался работой с лесом, то, возможно, смог бы продемонстрировать что-то более впечатляющее.