Первый урок Шоломанчи - Наоми Новик
– Почему ты просто не используешь заклинание починки? – осторожно поинтересовался Орион на середине нестерпимо скучного процесса, когда решил посмотреть, с чем я так долго вожусь.
– Я использую заклинание починки, – проговорила я сквозь зубы.
Даже при наличии кусачек и сверла руки у меня тряслись. Орион с нарастающим смущением наблюдал за мной, пока я наконец не просунула в отверстие последний кончик проволоки и, приложив ладони к заделанной дыре, закрыла глаза. Базовую версию заклинания починки учим мы все на занятиях в мастерской. Занятия – единственный способ получить самые важные из основных заклинаний. Починка входит в их число, поскольку в школу ничего нельзя пронести извне, не считая того немногого, что разрешается взять с собой при поступлении. Но это также и одно из самых трудных заклинаний, с десятками вариаций, в зависимости от материала, с которым ты работаешь, и сложности предмета, который пытаешься починить. Только мастера, специалисты по артефактам, могут справиться безупречно, да и то не с любым материалом.
Но это заклинание хотя бы можно читать на родном языке.
– Чинись, собирайся, моей воле подчиняйся, железо гнись, сталь сгибайся, – сказала я (мы все неплохо подбираем рифмы), сопроводив свои слова шестнадцатью постукиваниями (среднее число между двадцатью тремя, необходимыми для листового железа, и девятью, необходимыми для проволоки). Затем я обратилась к мане, которую собрала, занимаясь этим чертовски кропотливым ручным трудом. Материалы неохотно задвигались. Куски железа превратились в нечто вроде густой замазки, которой я заполнила зияющую дыру в двери. Когда поверхность под моими руками стала гладкой и затвердела, обе дверные ручки издали грубый звук вроде отрыжки и наконец встали на место; с громким щелчком выдвинулся засов. Я опустила руки, перевела дух и обернулась.
Орион стоял посреди комнаты, глядя на меня как на экзотическое животное:
– Ты пользуешься только маной? – Он произнес это так, будто я была членом темной секты.
Я гневно взглянула на него:
– Не все умеют извлекать силу из злыдней.
– Но… почему ты не берешь ее… из воздуха, из мебели… у всех ребят ножки кровати в дырках…
Он не ошибся. Плутовать в Шоломанче очень трудно, потому что тут нет мелких животных, у которых можно черпать силу – ни муравьев, ни тараканов, ни мышей, если только ты не принес их с собой, что непросто, поскольку в школу пропускают лишь те вещи, которые физически находятся на тебе в момент входа. Но большинство учеников вытягивают малые количества маны из неодушевленных предметов – высасывают тепло из воздуха или расщепляют деревяшки. Это гораздо проще, чем вытянуть ману из живого человека, тем более из другого чародея. Для большинства, во всяком случае.
– Если я попробую, не получится, – сказала я.
Орион смотрел на меня хмурясь.
– Э… Галадриэль, – произнес он мягко, словно решил, что я сошла с ума. Что я из тех, у кого в школе срывает крышу.
Из-за Ориона у меня и так выдался ужасный день, и это была последняя капля. Я вцепилась в него. Не руками. Я ухватилась за его ману, его жизненную силу, и хорошенько дернула.
Большинству волшебников приходится трудиться, чтобы вытянуть силу у живого существа. Существуют особые ритуалы, упражнения на тренировку воли, куклы вуду, кровавые жертвоприношения. Много кровавых жертвоприношений. А мне почти не приходится прикладывать усилий. Мана Ориона отделилась от его духа, как рыба на удочке отделяется от воды. Было достаточно потянуть еще немного, и она оказалась бы в моих руках – вся эта аппетитная сила, которую он собрал. Более того, я бы, наверное, могла вытянуть ману и из его друзей по анклаву. Я могла бы высосать их всех.
Когда у Ориона глаза полезли на лоб от ужаса, я отступила, и мана хлынула в него обратно – это было все равно что до предела натянуть резинку, а потом отпустить. Он попятился, вскинул руки, словно готовясь драться. Но я, не обращая на него внимания, с размаху села на кровать и закусила губу. Каждый раз, когда я вот таким образом даю себе волю, мне кажется, что я гнию изнутри. Меня точно дразнят, показывая, как все будет просто, если я поддамся.
Орион по-прежнему стоял в углу подняв руки, и вид у него был довольно нелепый – я ведь ничего не делала.
– Ты малефицер! – сказал он, словно пытаясь побудить меня к действиям.
– Я знаю, тебе это нелегко, – ответила я сквозь зубы, подавляя рыдания, – но перестань быть идиотом хоть на пять минут. Будь я малефицером, я бы высосала тебя досуха еще внизу и сказала бы всем, что ты погиб в мастерской. И никто бы ничего не заподозрил.
Похоже, это его не успокоило.
Я потерла лицо испачканной рукой и безутешно добавила:
– Кроме того, будь я малефицером, я бы просто высосала вас всех и получила всю школу в свое распоряжение.
– Да кому это надо? – помолчав, спросил Орион.
Я фыркнула. Как ни странно, он был прав.
– Малефицеру, конечно!
– Даже малефицеру не надо, – возразил он.
Орион опустил руки, но держался настороженно – он отступил еще на шаг, когда я встала. Я скакнула в его сторону, скрючив пальцы как когти, и выкрикнула:
– У-ух!
Орион сердито уставился на меня. А я стала наводить порядок. Остатки железа я засунула под матрас – там они точно не превратятся за ночь во что-нибудь малоприятное. Сверло и кусачки вместе с двумя ножами и моей маленькой драгоценной отверткой я прочно привязала к крышке сундука с вещами. Если держать предметы привязанными к крышке изнутри, то если они освободятся, ты заметишь болтающиеся ремни, едва приоткрыв крышку. Я регулярно их проверяю, поэтому вещи у меня уже давно не сходили с ума. Школа времени не теряет.
Потом я хорошенько вымыла руки и лицо; воды в кувшине осталось на донышке.
– Если ждешь благодарности, ждать придется долго, – вытершись, предупредила я Ориона.
Он по-прежнему стоял в углу и смотрел на меня:
– Да, я понял. А ты не шутила насчет своей способности. Так ты кто: малефицер, который пользуется только маной?
– Не гони. Я никакой не малефицер, но лучше не провоцируй. – Я старалась выражаться как можно яснее, поскольку сложных фраз Орион, очевидно, не понимал. – Иди отсюда. В любом случае, скоро отбой.
После отбоя лучше не оказываться в чужой комнате. Иначе мы бы поселились по двое и по трое и караулили по очереди, не говоря уж
