Цесаревич Вася (СИ) - Шкенёв Сергей Николаевич

— Вася, помоги, — Лиза просунула руки в рукава белого халата и повернулась спиной. — Завяжи пожалуйста.

Василий не удержался, и осторожно провёл пальцами по позвоночнику от шеи до лопаток. Лиза вздрогнула и затаила дыхание. Так и не дышала, пока Красный возился с завязками. Потом поменялись ролями, и Вася вместе с помощью получил лёгкий подзатыльник.

Верочка с соседней парты прокомментировала:

— Смотри, Катя, у них уже первая семейная ссора.

Лиза смутилась, Катерина нахмурилась, а Красным церемонно поклонился всем троим, а когда начался урок, шепнул:

— Чем я могу загладить вину, душа моя?

— Я не… — хотела возразить Лизавета, но осеклась. — Повтори…

Василий понял, что именно нужно повторить, и улыбнулся самой искренней из своих улыбок. Во всяком случае, очень постарался:

— Душа моя…

— Спасибо, Вася. И я подумаю над твоим предложением.

Из осторожности Красный уточнил:

— Но заметь, руку и сердце я пока не предлагал.

— Пока?

Глава 3

Домой из гимназии Красный возвращался окрылённый. Ещё бы, сегодня вечером у него первое в жизни свидание — Верочка Столыпина на уроке физики выбила обещание сходить на премьеру фильма «Весёлые ребята» с Утёсовым и Орловой в главных ролях. Правда предупредила, что правила приличия не позволяют ей появиться одной, поэтому Катя с Лизой тоже будут присутствовать. И смотрит хитро-хитро, будто есть в её словах какой-то подвох.

А он был. Как же не быть подвоху, если билеты на премьеру раскупили ещё месяц назад? Но Вася только кивнул, и на ближайшей перемене позвонил из кабинета Макаренко дежурному дворцовой полиции, и попросил соединить с генералом Власиком. Тот просьбу выслушал, и пообещал, что четыре билета доставят к входу в кинотеатр «Ударник» за сорок минут до сеанса.

Название, кстати, капитана Родионова позабавило. Оно не имело отношения к ударникам коммунистического труда — Военное Министерство являлось официальным покровителем кинематографа, и названия подбирались соответствующие. «Ударник», «Боёк», «Обойма»… Но этот располагался в офицерском собрании Петербурга, и слыл самым престижным из всех.

Естественно, у капитана Родионова имелся опыт свиданий, но довольно специфический и неприемлемый в этом мире и в этом возрасте. Там бравый курсант, а потом и лётчик-истребитель, точно знал что ему требуется, и при малейшей попытке потянуть его в сторону ЗАГСа вывешивал военно-морской флажный сигнал «Следую своим курсом». Здесь такое не пойдёт.

Стало быть, что? Нужно посоветоваться со старшим товарищем! И перед дверью своей квартиры Василий развернулся. Дома Максимыч, или где-то по литературным делам с издателями водку пьёт?

Максим Горький оказался на месте. Открыл дверь в расстёгнутой рубашке со следами помады на воротнике, и с некоторым смущением снял с люстры в прихожей висевший там шёлковый чулок. От знаменитого писателя пахло вином, хорошим табаком и женскими духами. То ли «Красная Москва», то ли «Букет императрицы», точно Красный определить пока не мог.

— Я за советом, Алексей Максимович.

— За советом? Это правильно, — кивнул Горький, и крикнул куда-то в глубину квартиры. — Нина Андреевна, мы чуть позже продолжим редактирование моей новой пьесы!

Вася чуть было не ляпнул про необходимость помыть чернильницу, но сдержался? Вдруг его неправильно поймут?

Идею отправиться на свидание в гимназической форме Алексей Максимович забраковал сразу:

— Понимаешь, Вася, оно вроде как и положено гимназисту в мундире быть в общественных местах, но… Гимназист, он же как нижний чин в армии, которого каждый дятел норовит поставить во фрунт для удобства выклёвывания мозга. А тебе оно надо? Вот представь, ты своей мадмуазели ручку целуешь, а тебя какой-нибудь генерал за неподобающее чину поведение шпыняет.

— Да наплевать.

— Это ты у нас, Вася, орёл и тебе наплевать, а девочки твои, что Верочка, что Катенька, что Лизонька, есть создания нежные и воздушные. ОТ такого суховея долго ли чувствам увянуть?

— Даже знаете, с кем иду?

— А что такого? — хмыкнул Алексей Максимович. — Петербург город большой, но скучный, и каждая новость в нём на вес золота. Не удивлюсь, если уже сегодня вечером вся столица будет обсуждать цвет моих подштанников. Но я не о том! Одевайся в партикулярное и не оглядывайся на правила. Двубортный светлый костюм из тонкой шерсти, шёлковый галстук, запонки чтоб просто золотые, без всяких пошлых бриллиантиков. Пальто тоже тонкое, чай не замёрзнешь.

— Почему двубортный? — вообще-то Красный был согласен с рекомендациями, а уточнил на всякий случай.

— Ты же не собираешься пойти на свидание как последний босяк, без пистолета?

— Да я как-то…

— Бери и не думай. Нельзя надеяться на авось и дворцовую полицию. Удача, Вася, она как огурец — сегодня в руках, а завтра в жо… хм… завтра ещё где-нибудь.

— Понял, — кивнул Василий.

— Цветы девушкам подарить догадаешься? Рекомендую к Лаврентию Павловичу заехать, у него по субботам свежий завоз прямо из Батума почтовым дирижаблем. Что ещё?

— Вроде бы всё.

— Нет, — Алексей Максимович покачал головой. — Возьмёшь извозчика, потому как в закрытом таксомоторе можно ездить только жениху и невесте. Обратно тоже извозчиком развезёшь, и сдашь с рук на руки родителям.

— На извозчике холодно и медленно.

— А правила приличия для того и придуманы, чтобы на всякие глупости времени не оставалось, — Горький отбросил в сторону чулок, который всё ещё держал в руке, и добавил — Право на глупости ещё заслужить нужно.

— Когда заслужу, тоже буду гостей в прихожей принимать, — не удержался от подначки Красный.

Алексей Максимович в ответ погрозил пальцем и ухмыльнулся:

— Всё ты понимаешь. Из молодых да ранних, почти как я в твои годы. Ладно, Вася, иди, времени у тебя впритык.

Пока Василий принимал душ и переодевался, охранники вызвали извозчика и озаботились тремя одинаковыми букетами белых роз. Похвальная самостоятельность, или подслушивали? Скорее второе, но это их работа и обижаться не стоит. А за извозчика вообще нужно благодарность вынести.

Извозчик да, хорош во всех отношениях. И сам солидный, с бородищей, с сияющей на груди номерной бляхой и с трудом скрываемой под форменным армяком военной выправкой. И коляска хорошая — свежий лак на ореховом дереве, на резиновом ходу и рессорах, дно явно бронировано, как и борта, а складной кожаный верх прошит нитью стоимостью в дирижабль, и при случае выдержит винтовочную пулю в упор. Понятное дело, что это обыкновенный извозчик, каких полным полно на улицах Петербурга! Аж двое таких, причём второй закреплён за бабушкой, на старости лет вдруг испытывающей отвращение к автомобилям.

Василий сел на мягкий диван и выдохнул, как перед прыжком в холодную воду:

— Поехали!

Извозчик кивнул. Куда ехать, он не спросил. Наверное, охранники заранее адреса сказали. Или сам знал, что скорее всего. А что удивляться, у этого тоже служба, и под армяком погоны минимум с тремя звёздочками.

Ближе всего жила Лиза, и за ней заехали в первую очередь. Многочисленное семейство Бонч-Бруевичей проявило деликатность — Лизавета вышла из дома одна, остальные же с молчаливым одобрением наблюдали из окон за тем, как Красный вручил букет, обозначил поцелуй над перчаткой, и помог девочке сесть в коляску. Всё торжественно, величаво и прилично.

Вся эта чинность продержалась ровно до тех пор, пока извозчик не повернул с Гороховой на Садовую и не скрылся от взглядов семейства Бонч-Бруевичей.

— Вася, ты самоубийца! — вдруг заявила Лизавета. — Как тебе могла прийти в голову мысль дарить три одинаковых букета?

— А что не так? — удивился Красный. — Красивые цветы.

— Они одинаковые!

— А какие должны быть? — не понял суть претензии Василий.

— О господи, — вздохнула Лиза, — дай хоть немного мозгов этому неразумному.

— Поскольку от аргументов ты уже перешла к оскорблениям, предлагаю продолжить наш разговор дракой.